Невидимый человек

Сквозь стекло на меня глядело белое лицо с безумными глазами. Я стоял и смотрел, как машина, набирая скорость, скрылась из виду, и лишь задний фонарь напомнил мне красный нос водителя.

Я немного прошелся, зажмурившись, воображая, что плыву, и пытаясь проветрить голову, а потом открыл глаза и по булыжной мостовой перешел к парку. Вдалеке машины нескончаемо кружили по эстакаде, пересекаясь лучами света фар. Все такси уже были заняты, все ехали в центр. В центр притяжения. Голова нестерпимо кружилась, но я шагал дальше.

У Сто десятой улицы я снова увидел ее. Она ждала под уличным фонарем и махала мне рукой. Я уже ничему не удивлялся, за одну ночь сделавшись фаталистом. Вразвалку направился к ней и услышал ее смех. Не дав мне приблизиться, она пустилась убегать — босиком, свободно, а весь этот эпизод напоминал какой-то сон. Она бежит. Пошатываясь, но стремительно; я изумлен, но не могу ее догнать, ноги налились свинцом, не упускаю ее из виду и только кричу: «Сибилла, Сибилла».

— Шевелись, голубчик, — зовет она, оглядываясь и спотыкаясь. — Поймай Сибиллу… Сибиллу, — и она, обронив поясок, дальше бежит босиком вдоль парка.

Я ринулся за ней, едва удерживая под мышкой тяжелый портфель. Какая-то сила гнала меня в офис.

— Сибилла, постой! — крикнул я.

Она не останавливалась; в освещенных местах темного парка ее платье вспыхивало разными цветами. Шорох, негнущиеся ноги, мельканье белых каблуков, задранная юбка. Скатертью дорожка, решил я. Но тут она вылетает на проезжую часть и несется, как угорелая, падает у обочины, поднимается, вновь падает на пятую точку, совершенно растеряв прежнюю устойчивость и сбившись с ритма.

— Красавчик, — пролепетала она, когда я подошел. — Вот гад, это ты меня толкнул?

— Вставай, — сказал я, уже остыв. — Вставай. — Я схватил ее за мягкую ладонь.

Она широко раскинула руки, собираясь броситься мне на шею.

— Нет, — отрезал я, — четверг закончился… Меня ждут… Чего им от меня нужно, Сибилла?

— Кому, голубчик?

— Джеку и Джорджу… Тобитту и прочим?

— Ты сбил меня с ног, красавчик, — настаивала она. — Забудь их… кучка тупиц… дурачье, понимаешь? Не мы создали этот поганый мир, голубчик. Забудь…

Я вовремя заметил вывернувшее из-за угла такси, которое мчалось прямо на нас; в двух кварталах маячил двухэтажный автобус. Таксист посмотрел в нашу сторону, сделал резкий разворот и, поравнявшись с нами, высунулся из окна. На его лице читалось недоверчивое изумление.

— Садись в машину, Сибилла, — приказал я, — и без глупостей.

— Я, конечно, извиняюсь, — раздался обеспокоенный голос водителя, — но ты же не в Гарлем ее везешь, а, старик?

— Нет, леди едет в центр, — ответил я. — Залезай, Сибилла.

— Ох, голубчик бывает настоящим тираном, — сообщила она водителю, который молча косился на меня, как на помешанного.

— Альфонс, — пробормотал он, — как пить дать, альфонс!

Тем не менее Сибилла села в машину.

— Какой же ты тиран, голубчик.

— Послушайте, — заговорил я с водителем, — довезите ее прямиком до дома и по дороге не выпускайте из машины. Я не позволю, чтобы она носилась по Гарлему. Это не простая дама, настоящая леди…

— Конечно, приятель, я тебя не осуждаю, — перебил водитель. — Тут неспокойно.

— А в чем дело-то? — успел прокричать я, пока такси отъезжало от тротуара.

— Притон расшатали, — донеслось до меня сквозь рев мотора.

Я проводил их взглядом и направился к остановке. Теперь нужно смотреть в оба, подумал я, остановил автобус и поднялся в салон. Если она вернется, то меня уже не найдет. Я четко знал, что должен торопиться, но в голове все еще витал туман, и сосредоточиться оказалось нелегко.

Сжимая в руке портфель и прикрыв глаза, я сидел в салоне; подо мной быстро плыл автобус. Скоро он должен был свернуть на Седьмую авеню. Прости меня, Сибилла, думал я. Автобус ехал дальше.

Но когда я открыл глаза, мы поворачивали на Риверсайд-драйв. Я уже не сопротивлялся, вся ночь шла наперекосяк. Я слишком много выпил. Время бежало быстро и приносило лишь огорчение. Из окна я увидел пароход, двигавшийся против течения; сигнальные огни яркими точками светились в ночи. От темной воды и быстро меняющейся вереницы стоящих на якоре судов до меня долетал узнаваемый, насыщенный запах моря. На другом берегу реки раскинулся Джерси, и я вспомнил свое знакомство с Гарлемом. Как давно это было, подумал я, давным-давно. Прошлое будто бы утонуло в реке.

С правой стороны впереди возвышался церковный шпиль, увенчанный красным предупредительным сигналом. Мы проезжали мимо гробницы героя, и я вспомнил, как побывал там. По длинной лестнице поднимаешься наверх и оказываешься в зале, оттуда смотришь вниз и находишь его — покоящегося, задрапированного флагами…