Невинная для грешника

Выкладываю на стойку весь оставшийся нал, подмигиваю Лике, а она без лишних вопросов даёт проскользнуть мимо.

– Только не спрашивай ничего, хорошо? – Марта если не испугана, то встревожена так точно, и я увожу её в небольшую дверь, ведущую к свободе.

В “Техасе” меня знает каждая собака, но я всё равно, чтобы не привлекать лишнего внимания, стараюсь не шуметь, пока веду Марту за собой. Она слишком крепко цепляется за мою руку, бормочет себе что-то под нос, а я наконец толкаю заднюю дверь, тяжёлую и скрипучую.

Мы оказываемся на улице, духота сбивает с ног, заставляет футболку противно липнуть к спине.

– Марк, спасибо, – улыбается, хотя волнение в глазах вот оно, никуда не делось.

– Кто был этот хрен?

Я злюсь, что ли? Или желание честной драки так и не отпустило до конца?

– Ты же обещал не спрашивать, – дует губы и нет-нет да обернётся назад, а когда дверь открывается, вовсе кривится, как от кислого.

Но это всего лишь официант на перекур выбрался.

– Это ты меня об этом просила, я ничего не обещал.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – очень жалобно, и я не хочу продолжать этот разговор здесь, на заднем дворе бара.

Заводя мотор, я прижимаюсь грудью к узкой спине Марты и думаю, что не только у моей семейки в шкафах гремят костями скелеты.

Глава 19 Марта

Мы не всегда с мамой были только вдвоём.

Когда-то в нашем доме шумели голоса, музыка, смех. К родителям часто приезжали друзья, они устраивали яркие праздники: выбирали темы вечеринок, танцевали до ночи, радовались.

Тогда моя мама ещё умела веселиться и смеяться от души, была лёгкой и смешливой, очень ласковой и доброй. В то время наша тесная квартирка казалась дворцом, и мне, маленькой, хотелось только улыбаться и скакать до потолка.

А потом папа решил, что лучший способ покончить с долгами – покончить с собой.

Я часто думаю о тех страшных днях, но никак не могу найти ответа: за что он так с нами? Ну, то есть… неужели он совсем нас не любил, если смог уйти навсегда, даже не подумав о том, как мы будем со всем справляться? Как одинокая женщина без поддержки и с подростком на руках сможет всё это пережить?

Долгов оказалось очень много – папа был ещё тем авантюристом, мечтающим, что однажды всё-таки достроит свой хрустальный мост. Мост рухнул в одночасье, и радужные обломки засыпали нашу привычную радостную жизнь. Перечеркнули жирной чёрной полосой.

“Слава богу, я не дала твоему отцу заложить мою квартиру”, – сказала мама сразу после похорон, и мы хотя бы на улице не остались. Потому что машину и дачу отец заложить под развитие своего бизнеса всё-таки решился. Другое дело, что бизнесмен из него получился так себе.

Мама так и называет его все эти годы: твой отец, словно у человека, которого она пятнадцать лет бесконечно любила, стёрли имя. И только в свидетельстве о рождении осталось напоминание – его звали Артём.

Обо всём этом я думаю, пока мотоцикл Марка несёт нас вперёд. За мыслями и воспоминаниями совершенно не разбираю дороги и даже не сразу замечаю, что мы уже некоторое время стоим у подъезда.

Встряхиваю головой, ступаю на землю и вдруг чувствую, что успокоилась. Нет, действительно, рядом с Марком мне спокойно.

– Ой, я задумалась, прости, – улыбаюсь, хотя мне и трудно даётся после встречи в баре с кусочком прошлой жизни.

Марк возвращает мой рюкзак и молчит, а я придумываю удачную фразу для прощания.

– Ты не расскажешь мне? – вновь интересуется, а я качаю головой.

– Это действительно ерунда, – изо всех сил стараюсь быть беззаботной, рукой так эффектно взмахиваю, только глаза Марка так и смотрят на меня скептически. – Просто… бывший друг моего отца, я не хотела тратить время на разговоры с ним.

Я, конечно же, не буду рассказывать Марку, что этот мужчина, которого не видела уже четыре года, оказался ещё тем подонком, радостно оттяпавшим покосившийся бизнес отца, и нашу дачу заодно – оказалось, ему отец был должен точно.

И вроде бы, я признаю, что он имел право, вот только… только до сих пор горько вспоминать, до какой истерики он довёл мою маму своими угрозами.

– Марта, я тебе не верю, но ладно, – пожимает плечами. – Это даже весело было: убегать через запасной вход. Адреналин.

На губах ленивая усмешка, к которой, кажется, начала уже привыкать. И ямочка эта на щеке, точно магнит взгляд притягивает. Хочется потрогать её – убедиться, действительно ли она такая глубокая.

– Увидимся завтра? – Марк оставляет ключи висеть, подходит ко мне, и я снова задираю голову, так и не привыкнув к нашей разнице в росте.

Хотя она не критическая, Марк кажется просто огромным. Или я такой маленькой рядом себя ощущаю?

– Увидимся, – говорю, напрочь забыв, что обещала себе подумать о дальнейшей работе у Орловых.

Я не хочу их тайн, не хочу быть марионеткой – мне сама мысль об этом противна.

Но в тот момент, когда Марк, без раздумий и лишних вопросов, увёл меня из бара, поняла: вот его видеть мне хочется. Он совершил поступок, не оставив меня одну, он кажется искренним в своём стремлении помочь, его словам мне хочется и боязно верить.