Невинная для грешника

Мы едим, говоря о всяких глупостях, а ноги под столом то и дело сталкиваются, рождая миллиарды мурашек на коже, высекая искры.

– Марта, прости, что без лепестков роз, – Марк тянет меня за руку, усаживает к себе на колени, когда от обильного ужина остаются жалкие крошки и пустые упаковки. – Я… не умею ничего этого, веришь? Но я когда-то обязательно научусь.

– Чего ты не умеешь? – трусь носом о его щёку, вдыхаю густой аромат леса, исходящий от волос и тела Марка, глажу своего принца по щекам. Что-то твёрдое упирается в моё бедро, и от этого ощущения щёки начинают дико гореть.

Чуть ёрзаю на коленях Марка, не осознавая своих действий, и Марк в ответ на них тихо шипит и крепче обхватывает мою талию, прижимает к широкой груди.

– Ничего я толком не умею, – смотрит мне в глаза, а в его взгляде столько тьмы клубится, что впору бы отпрянуть, а меня наоборот засасывает глубже. – Романтические жесты, красивые ухаживания. Ты… первый раз ведь должен быть красивым, запоминающимся, а мы пиццу лопаем, словно два голодных студента на общажной кухне.

Тихий смешок срывается с моих губ, и я снова трусь носом о щёку Марка. Мои губы возле его уха, а слова только для его сердца предназначены:

– Главное же не как, а с кем, – шепчу, закрыв глаза, и резко взвизгиваю, когда Марк одним мощным рывком поднимает меня на руки.

Приходится обвить его руками и ногами, но я не боюсь упасть – Марк держит крепко.

Но вдруг хмурится, наклоняется низко-низко – так, чтобы наши глаза оказались до неприличия близко, а дыхание смешалось воедино.

– Что? Ты так смотришь…

– Ты же понимаешь, что для меня это всё не просто так? Понимаешь? Это по-настоящему, веришь?

Взгляд становится требовательным, и где-то в его глубине чудится что-то очень похожее на страх.

– Марта, я втрескался в тебя по самые уши, – заявляет со всей серьёзностью, а у меня в ушах салют гремит.

Воображаемый, конечно, но от этого не менее громкий.

Синева сгущается за окном, и тысячи звёзд горят на небе. Моя голова кружится – я пьяная, не выпив ни капли.

Губы Марка сцеловывают мои крики, глушат их, и тёплая волна заливает низ живота, растекается по венам, сводит всё тело судорогой, а на голой коже мурашки и бисеринки пота. Я выгибаюсь навстречу, глажу ладонями выпуклые от напряжения мышцы, а на лбу Марка пульсирует жилка – в такт моему сердцебиению.

– Я буду осторожен, я постараюсь, – Марк целует меня во влажный висок, где мокрые завитки волос прилипли к коже.

Киваю лихорадочно, хотя мне не хочется осторожности Марка. Я будто бы с ума сошла, до такой степени мне хорошо сейчас.

Рядом с Марком. Он в моей крови, в каждой клетке крови, во вдохах и выдохах, в мыслях.

И когда наши тела окончательно соединяются, и рвутся все преграды, мне не больно.

Мне замечательно.

Невыносимо хорошо.

Правильно.

Потому что именно здесь моё место – теперь я понимаю это.

Глава 48 Марта

Утро наступает как-то внезапно, а мне не хочется просыпаться. Лежу, уткнувшись носом в ключицу Марка, закутанная в его объятия и сбившиеся за ночь простыни. Марк спит, а я целую его родинку на плече, похожую на маленькую звёздочку, но даже так Марк не просыпается, только крепче к себе прижимает.

Хочется в туалет, в душ и кофе. Ёрзаю тихонько, чтобы не разбудить своего спящего красавца, ворочаюсь и соплю от натуги, но всё-таки освобождаюсь из тёплого и уютного плена.

Моё платье лежит на стуле, но я хочу провернуть кое-что другое – то, что сотни раз видела в глупых романтических комедиях, о чём слышала от подруг и читала на страницах книг.

Мужчины любят, когда женщины носят их рубашки.

Это настолько клишировано, но мне всё равно кажется чем-то безумно романтичным. Правильным.

С Марком всё кажется мне правильным.

Светло-голубая ткань пахнет парфюмом Марка, дождём и деревом – странное сочетание, пропитанное горечью, и я втягиваю его полной грудью, задерживаю в лёгких, мечтая пропитаться им до конца своих дней.

Можно ли ещё сильнее влюбиться в человека? Не знаю, у меня раньше никогда такого не было.

Выскальзываю из комнаты, но на пороге оборачиваюсь. Марк спит, обняв подушку, настолько красивый, что не могу удержаться: нахожу свою сумку, возвращаюсь в спальню и делаю несколько фотографий.

Это я тоже видела в каком-то фильме, но это тоже кажется правильным. Какая разница, сколько людей делало что-то до тебя, сколько сделает после, если душа просит?

Наскоро умывшись, тихонько иду на кухню, варить кофе. Нахожу в единственном ящике турку, засыпаю густо пахнущий порошок на дно и, поставив на огонь, смотрю в окно на просыпающееся небо. Красивое такое, ярко-голубое с розовыми прожилками и белыми пёрышками облаков.

В каждой частичке тела ощущаются последствия ночи, и все мои движения замедленные, плавные. Я хочу сохранить в себе это ощущение – близости с Марком. Не физической, нет. Душевной. Мне важно спрятать это в себе, закопать поглубже – сделать своим местом силы. Местом, от которого смогу заряжаться в самые сложные моменты.