Невинная для Лютого

— Хватит, — вздрогнула я и вырвалась из его объятий. — Довольно с меня мести. Она слепа, пап. И приведёт лишь к большей боли.

Я наклонилась и подняла оброненную Лютым папку. Мозг работал лихорадочно, сердце билось учащённо.

— Шансов на то, что я выживу, всё меньше. Лёшка совершенно не умеет играть, а Чех ясно дал понять…

— «Лёшка»?! — прорычал отец.

Я скрепя сердце посмотрела ему в глаза:

— Да, Лёшка. Мой муж. Отец моего ребёнка. Моя защита и опора. Во мне живёт ненависть и страх, не стану отрицать, но ты сам учил меня не доверять чувствам, а судить по поступкам. Он не раз спасал меня и малыша.

— Вот именно, Ангелина, по поступкам, — надвинулся отец. — Этот человек изнасиловал тебя, понимаешь? Втоптал в грязь. Сломал твою жизнь. И то, что он якобы мстил мне за смерть жены, его никак не оправдывает.

— Но только он способен защитить меня сейчас, — спокойно парировала я, хотя в груди будто кинжал ворочали. — И нашего ребёнка. Твоего внука…

— Лина!

— Не выдай нас, — не обращая внимания на его раскрасневшееся от ярости лицо, попросила я. — Давай сделаем вид, что поддались Чехову, узнаем что ему на самом деле нужно, а потом…

Хлопнула дверь, и я вздрогнула. Отец тут же шагнул к столу, повернув часть липового письменного набора, отключил «глушилку». Громко проговорил:

— Перебой в электричестве, только и всего, дочка. Зря твой муж побежал на улицу. Если бы провода оборвались, не работало бы ничего.

В кабинет вошла раскрасневшаяся с мороза Ира, и мы вздохнули с облегчением. Ожидали людей Чехова.

— Вот вы где, — покачала женщина головой. — Какао давно готов, а вас нет. Я весь дом обежала, и на улице…

— Мужа моего видела? — похолодев от страха, что она нас невольно выдаст, перебила я. — И как он там, провода оборванные нашёл? — Положила папку на стол отца и кивнула: — Я схожу, скажу, что всё в порядке.

— Какао…

— Позже, — припечатала её взглядом и, понимая, что перегнула, применив папин фирменный приём, улыбнулась: — Мне нужна новая одежда. А то я всё толстею, уже не влезаю ни во что.

Ирина запричитала, какая я худенькая, но я не слушала. Выскочила из кабинета и спустилась вниз. Одеваясь на бегу, схватила пальто Лёши, но стоило выйти за порог, как застыла. Втянув морозный воздух, приготовилась играть. К дому приближались двое мужчин, одного из которых я узнала. Улыбнулась и спросила:

— Машину вымыли? Где она? Я хочу потратить сотню-другую тысяч, а то надеть нечего.

Они переглянулись, и один махнул мне, а второй пошёл к дому. Я же последовала за первым и, когда он привёл меня в гараж, бросила пальто на заднее сиденье джипа. Неискренне рассмеялась:

— Я всё время мёрзну, а Лёша зимой на снегу может спать. Снова не надел пальто.

— А где он? — решился задать вопрос мужчина.

— Конюшни пошёл смотреть, — без тени сомнений ответила я. — Лёша тоже интересуется лошадьми, даже подарил мне парочку.

И, больше не обращая внимания, уселась за руль. Несколько секунд вспоминала, как завести мотор. Права у меня есть, но кататься я предпочитала на лошадях. Развернувшись резко, что едва не сбила человека Чеха, порадовалась про себя: веду себя, как богатая стерва, оборотню в погонах должно понравиться.

Вырулив за ворота, погнала, как сумасшедшая, разглядывала прохожих, искала могучую фигуру мужа. Да куда же он запропастился? Сердце билось всё сильнее. А что, если он…

— Нет, — процедила я сквозь зубы. — Лютый не мог бросить нас. Малыш, даже не переживай. Папа глупостей не наделает.

Но на душе было неспокойно. Я видела, как побелело лицо Лютого, как его огромная фигура покачнулась, как повисли плетьми руки. Слова моего отца будто выдернули из него стержень.

Заметила Берегового ещё издалека. Сразу поняла, что этот мужчина — Лютый. Прохожие шарахались в стороны, долго смотрели вслед, и я прибавила газу. Догнав мужа, нажала на тормоз, но машину занесло на льду. Вскрикнув, едва удержала руль. Джип развернулся на месте и, врезавшись в сугроб, замер.

Прижимая ладонь к ноющему лбу, я застонала и удивлённо посмотрела на окровавленные пальцы. Тут же приложила ладонь к животу и порадовалась, что пристегнулась. Но плечо ныло.

Дверь просто отлетела, и я увидела донельзя злое лицо заглянувшего в машину Лютого. Прежде, чем он что-то произнёс, нервно рассмеялась:

— Не успела сказать, что я ужасно вожу!

— Лина-а-а, иди домой. Не преследуй меня. Я знаю, что нужно делать, другого пути нет. Возвращайся к отцу, — Леша потянулся к моему лицу, но тут же отстранился, будто боялся заразить смертельным вирусом, стыдливо отвел глаза и пихнул комок снега ботинком.

Засопел, смахивая иней и лед с губ и ресниц, а потом приподнял голову, окунул меня в черный океан своих глаз и рявкнул:

— Возвращайся домой! Уходи! Я тебе не муж, ты мне не жена. Ты свободна! Вернись домой, умоляю, Ангел, — и, поджав губы, Леша отошел от машины и едва не влетел в проезжающую навстречу легковушку. Ударил по капоту, отчего водитель испуганно затормозил. Засвистели шины, буксуя в снегу, и другая машина рванула в сторону поселка.