Невозможная загадка

– Надо же, а яблоко-то червивое! – Уивинг зашёлся смехом. – Должно быть, это связано с землёй, в которой оно выросло. Этому миру нельзя доверять, – он цокнул языком и пожал плечами. – Тёмная магия проникает повсюду, правда?

Джонс сжал кулаки и изо всех сил старался не показывать страха.

– Скажи, как выбраться из этого мира. Ты должен ответить на три моих вопроса.

Уивинг прикрыл рот рукой, чтобы не захихикать.

– Полегче, тебя в первую очередь должно интересовать, как выбраться из этой ямы.

– Ты ненастоящий. Я тебя не боюсь.

Уивинг дотронулся до его руки, Джонс вздрогнул.

– Ненастоящий, говоришь?

– Это всего лишь моё воображение, – закричал Джонс. Но Уивинг наклонился и крепко схватил Джонса за руку.

– Ты останешься здесь со мной. Это дерево вырастет ещё больше, если ты пожертвуешь своим телом. И яблоки станут ещё более красными и блестящими.

Джонс ударил свободной рукой, и Уивинг покачнулся. Затем мальчик бросился к корням и стал взбираться наверх. Когда рука схватила его за ногу, он стал пинаться, чтобы высвободиться, но Уивинг крепко вцепился.

– Тебе не выбраться.

– Ты ненастоящий, – кричал Джонс. Он сунул пальцы в рот и вытошнил кусок яблока вместе с жёлтым пенистым месивом. Хватка Уивинга ослабла, и Джонс снова сунул пальцы в рот.

– Я породил это дерево. И оно настоящее. Ты не выдумал, что спустился сюда, правда? Если ты останешься со мной, ты будешь в безопасности, – воскликнул Уивинг в отчаянии.

– Нет, не буду!

– Останься. Помоги дереву расти, – молил Уивинг.

Когда Джонс вытошнил остатки яблока, Уивинг исчез – остался лишь скелет, вросший в землю, с переломанными рёбрами.

Жужжание в голове исчезло, и Джонс услышал лай скакки. Но был и другой звук. Корни дерева пришли в движение. Большой ком земли упал вниз с дальнего конца подземелья. И вдруг земля посыпалась со всех сторон, и Джонс полез быстрее, изо всех сил стараясь увернуться от движущихся корней, которые били его по рукам и тянули за ноги, чтобы он споткнулся и свалился в яму. Ещё один ком земли пронёсся мимо него, он поднял голову и увидел, что путь наверх сужается, корни сплетаются, образуя преграду. Он нацелился в просвет между ними и протиснулся в последнюю минуту – проход закрылся.

Скакка не переставал лаять, и Джонс видел его тёмный силуэт, когда пёс заглядывал в яму. Он попытался лезть быстрее, но его нога соскользнула, и корень обхватил его за щиколотку. Другой корень потолще сомкнулся на его поясе. Он выкопал острый камень из земли и стал пилить корень, пока не разорвал его, затем высвободил ногу.

Вокруг быстро темнело, и Джонс увидел, что дверь в стволе дерева закрывается. Скакка старался остановить её, он ухватился зубами за край и тянул что было мочи. Но другая сторона раскручивалась, заслоняя свет.

Посыпалась земля, и Джонс вдоволь наглотался, камни угодили ему в голову, выбив искры из глаз. Корни снова стали хватать его, и вдруг целая лавина земли обрушилась на него, и он прижал подбородок к груди. Когда он открыл глаза, сверху доносился лишь приглушённый лай скакки. Снова посыпалась земля, и лай утонул вдалеке.

* * *

Томас Гэбриел ткнул пальцем вверх.

– Вот она, – произнёс он торжественно. Руби проследила за его рукой и увидела женщину средних лет в шифоновом платье и серебряной тиаре. Она сидела на полу клетки, подвешенной под потолком пещеры, и её ноги свисали между прутьями. На ногах были красно-белые полосатые чулки и синие туфли на высоком каблуке, они поблёскивали, отражая пламя.

– Кто она? – спросила Руби.

– Не знаю. Но она точно умеет колдовать.

– Потому что этот мир тебе так сказал, чтобы помучить?

Томас Гэбриел кивнул.

– Я видел, на что она способна, чтобы развлечь гробблера. Думаю, поэтому он и меня держал в клетке, для забавы.

– И что она умеет?

– Колдовать.

Томас Гэбриел накручивал волосы на палец, и Чёрный амулет блеснул в свете костра, разведённого на полу. Ей стало не по себе, хотя Томас Гэбриел и не мог пользоваться амулетом.

– Если она умеет колдовать, почему она в клетке?

Томас Гэбриел пожал плечами. Руби испугалась, не повредился ли он умом из-за этого амулета; кто знает, может, в его голове такой бардак, что толку от него не будет. Её надежда на то, что они найдут выход из пещеры, не говоря уже о том, чтобы выбраться из этого мира, таяла на глазах.

– Но без этого она не справится, конечно, – сказал Томас Гэбриел, оживившись и указывая на стену; его грязные космы торчали в разные стороны. Пока Руби щурилась, стараясь разглядеть, что его так взбудоражило, он схватил её за руку и потащил к выступу, вырубленному в стене. Там стояла старая жестяная кружка с палкой. По крайней мере, так показалось Руби, пока она не вынула эту палку и не увидела, что её венчает пятиконечная звезда.

– Фея-крёстная, – сказал Томас Гэбриел, прыгая с ноги на ногу; он был так доволен собой, что вспомнил. – Так она себя называет. Ты не можешь держать меня здесь, – взвизгнул он, неловко подражая её голосу. – Я фея-крёстная. Так она кричала гробблеру.