Невозможно в это поверить, но…

Уже второй месяц меня активно учат всему, что должен знать и уметь принц Ирана. Специалисты из шахской стражи обучают премудростям разведки и контрразведки. В этом вопросе у меня сложностей не было, ведь в своем времени я прочитал много детективов и более менее ориентируюсь. Проблемы были с освоением ислама. Ладно, мне там что-то чикнули, было больно и неприятно. Но выучить Коран за короткое время невозможно, а трактовать его я даже не пытался. Напрягали эти многоразовые намазы. Утром совершить намаз еще можно, но в течение дня, несмотря на обстоятельства, расстилать коврик и молиться, мне кажется, это излишне. Рустем посвящал меня в тонкости управления страной, учил соблюдению протокола общения с представителями иностранных государств.

Я неплохо учился в военной артиллерийской академии имени Великого князя Михаила Павловича, отлично усвоил принцип управления сложным армейским механизмом. Пытался частично его применить в управлении страной, естественно после обсуждения и с согласия шаха.

Все эти два месяца я скрупулезно анализировал свои действия. Первое, что я обдумывал, так это дачу согласия в оказании помощи шаху и Джахану. Желание быстрее попасть в Россию, встретиться с любимой, никуда не делось. Была мысль послать Рустема и Джахана со всеми предложениями, как можно дальше. Однако, где-то в глубине моего подсознания проявилась какая-то авантюрная составляющая прошлого Воронова, и я согласился участвовать в подмене. Тем самым, подставил свою голову под воображаемый британский меч, если вскроется обман. Но я приложу все силы, чтобы этого не случилось.

Касаемо веры. Здесь все далеко неоднозначно. Первые дни я корил себя, чувствовал предателем. Потом, сидя в своих покоях, разложил все по полочкам. Я прежний, образца XXI века, к религии относился с определенной долей терпимости, можно сказать, был атеистом. Прежний владелец тела, тоже ревностным христианином не был. Закон Божий знал назубок, но к церкви и к православному духовенству, относился с определенной долей скептицизма. Только к исходу второго месяца пребывания в образе принца, я нашел для себя оправдание. Представил, что я русский разведчик, волей судьбы попал во вражеское окружение, и для пользы Отечеству должен быть тем, кем я стал сейчас. То есть мне нужно вжиться в роль принца так, чтобы ни у кого не зародились сомнения. И никакой я не предатель, просто в данный отрезок времени выполняю очень сложную, опасную и нужную Отечеству работу. Стану я правителем Ирана, или не стану, шайтан его знает, но попытаться не помешает. Ведь стать женой графа Воронова Анастасия может, заключив морганатический брак, а еще неизвестно, согласится ли на это императрица. Чтобы отказать принцу Ирана, жаждущему взять в жены младшую дочь, нужно найти очень веские аргументы. Таковых у Маргариты ІІ не много, ведь Россия стремиться укрепить свое влияние в этом регионе. Если мне не изменяет память, то в иной реальности русско-иранские отношения тоже были неплохими.

С семьей Рустема у меня сложились очень хорошие отношения. Моя мать Гюльзар вообще была на десятом небе от счастья, ее сын Искандер, стал нормальным человеком, добрым и внимательным. Сестры: Зарина, Бахар и Махтаб, после некоторого отчуждения стали воспринимать меня в качестве старшего брата. Зарина, кстати в скором времени выйдет замуж, у нее уже есть жених. Рустем планирует породниться с правителем Омана. Естественно, я в дела отца не лезу, со своими бы разобраться.

Рассуждения рассуждениями, но нужно было думать, как укреплять экономику страны. Вспомнил, что в моем времени Иран был одной из ведущих стран, занимающихся экспортом нефти. В настоящий момент добыча черного золота и сопутствующего газа находятся в зачаточном состоянии, на весьма низком уровне. Скважины есть в нескольких регионах, но объем добычи незначителен, а перерабатывающих заводов вообще только два. Поскольку во всем мире делается упор на технику, потребляющую нефтепродукты, то надо и нам поспеть к разделению этого рынка. Поэтому в одной из бесед с шахом затронул данную проблему.

— Отец, а почему мы так слабо занимаемся добычей нефти, — поинтересовался я у шаха, когда мы были наедине. — Нашим автомобилям нужен бензин. А когда создадим танковые войска, то и они будут использовать горючее в больших объемах. Не пора ли нам стать мировыми лидерами в добыче нефти?

— Ты озвучил больную тему, сын, — покачал головой шах. — Мы пытаемся разведать новые месторождения. Однако геологоразведка у нас слабая, нет современного оборудования и специалистов. Обращался к британцам, но они только улыбаются. Заверили, что в Иране нефти очень мало, и разработка новых месторождений не имеет перспектив.

— Понятно, всеми силами пытаются нам помешать в развитии. Работая с документами, я нашел упоминание о наличии нефтяных озер на поверхности в районе Ахваз. Полагаю, что если нефть поднялась на поверхность самостоятельно, то если копнуть глубже, сможем добывать ее в промышленных масштабах.