Невозможное

— Если бы я знал тогда, что ты спасла меня…

— Это что-нибудь изменило бы?

— Нет. Но… — Алексей растерянно моргнул, неожиданно осознав, что она права.

А Пандора продолжила:

— В то время я была не лучшего мнения о тебе, чтобы надеяться на твою жалость или благодарность… А потом… — она прикусила губу.

— Что потом?

— Потом это стало не важно… Я бы не хотела, чтобы ты чувствовал ко мне лишь признательность, — Пандора на мгновение замолчала, а потом требовательно взяла Лешу за руку и заглянула ему в глаза. — Но ты ведь тоже утаил от меня…

— Что?

— Что спас моего отца! Если бы я знала об этом в Дионе или в Потидее…

— Это тоже ничего бы не изменило… — остановил ее Леша. — Только сделало бы все еще сложнее и больнее… Разве не так?

—Так… — Прошептала Пандора и зажмурилась.

Леша не выдержал, шагнул к ней и крепко прижал девушку к себе. Она уткнулась в его плечо.

— Не хочу, чтобы ты уходил… — едва слышно прошептала Пандора.

Скрипнула дверь, и девушка отпрянула от Алексея. Ифигения вошла в гинекей, неся на вытянутых руках стопку аккуратно сложенных старых простыней. Ключница сердито фыркнула и нарочито отвела взгляд от молодых людей.

— Вот! Забирай! Десять простыней. Штоб вернул в целости! Я проверю… Во имя Гестии!

Пандора прищурилась и сердито посмотрела на ключницу.

— Послушай, Ифигения… — девушка старалась говорить уверенно и твердо, но ключница с вызовом повернулась к ней.

— Кстати… Совсем забыл рассказать! — воскликнул Леша, пытаясь отвлечь Пандору. — Завтра в полдень… Приходи в булевтерион.

Метнув выразительный взгляд в сторону Ифигении, девушка повернулась к нему:

— Я думаю, что весь день завтра проведу на Пеларгике…

— Ну, это ведь совсем рядом!

— А что будет в булевтерионе?

— Там соберутся все афинские лекари.

— Зачем?

— Я расскажу им, что Посейдон поведал мне о том, как появляются болезни и что можно сделать, чтобы их предотвратить…

— То, что ты когда-то мне рассказывал? Про множество крошечных, невидимых глазу существ, которые поедают человека изнутри?

Леша поморщился. В устах Пандоры это звучало слишком зловеще.

— Ну… примерно… — ответил он уклончиво.

— А зачем тебе ткань?

— Увидишь.

— Ты действительно думаешь, что я могу прийти?

— Конечно… Ну, разумеется, если тебя отпустит господин Тофон.

— О боги! Срам-то какой! — проворчала вполголоса ключница, все еще крутящаяся поблизости.

Пандора поджала губы.

— Я обязательно приду! — сказала она решительно и повернулась к Ифигении, велев той накрывать на стол.

…

За обедом Алексиус познакомился с Клитием — отцом многочисленного семейства, и они разговорились. Клитий был кузнецом и жестянщиком из Оропа. Не имея возможности во время торопливых сборов захватить с собой тяжелый инструмент, он оказался в Афинах без всякой помощи и поддержки.

— В трех мастерских вчера побывал, везде одно и то же… Работники не нужны, своих девать некуда! — Клитий неловко ерзал на клине, старясь не смотреть на собеседников.

Алексиус улыбнулся:

— Отлично! Мне как раз нужен опытный мастер.

Кузнец оживился:

— Зачем?

— Мы сейчас переделываем мастерскую. Надо наладить выпуск вот таких штук, — Алексиус полез за пазуху и вытащил мятый изрисованный с двух сторон лист бумаги.

Они с Клитием склонились над чертежом. Тофон не выдержал, встал со своего места и заглянул гостям через плечо. Вскоре мужчины что-то сосредоточенно обсуждали, забыв обо всем.

Пандора улыбнулась Иоле и позвала малышей.

— Кто хочет сушеный инжир — идите сюда! — она открыла дверь в гинекей и махнула рукой.

Иола безмолвно проскользнула на женскую половину дома.

Пандора бросила последний взгляд на Алексиуса, поймав его короткую улыбку, и затворила дверь.

Глава 14

1

Уже третий день Алексей приходил домой к Сократу глубоким вечером, и им никак не удавалось поговорить. Леша настолько уставал, что как только добирался до низкой кровати, застеленной колючим соломенным тюфяком, то просто падал на нее и проваливался в беспробудный сон. Обычно его утро начиналось с пронзительных воплей петуха, обитающего в курятнике за тонкой глиняной стенкой. Алексея давно мучило желание придушить этого крикливого мерзавца. Но этим утром спал даже петух.

Леша проснулся от резкого толчка в плечо и с трудом разлепил глаза. Ему казалось, что он задремал всего на минутку. Судя по сумраку, царившему вокруг, было еще ранее утро.

— Алексиус? Ты Алексиус? — настойчиво бубнил гнусавый голос с резким скифским акцентом.

Леша что-то промычал и попытался разлепить глаза.

Голос повторил вопрос:

— Ты Алексиус?

Леша наконец понял, что у него спрашивают, и кивнул.

— Живо вставай!

От незнакомца шел приторный хмельной запах, а в голосе слышалось беспокойство.

Алексей насторожился:

— Что-то случилось?

Он наконец сумел рассмотреть непрошеного гостя. Им оказался скифский стражник в грубых простроченных штанах и пахучей войлочной шапке. На его боку висел горитос. Стрел и лука в горитосе не было. Леша поморщился. Он знал, что вместо стрел скифы часто впихивают в мягкий кожаный колчан бурдюк с вином. (см. примечание в комментариях к роману на АТ)