Невозвратный билет

– А я постоянно. Она даже детскую одежду и игрушки покупает до сих пор. Для Андрюши. Может, ее к врачу надо? Я-то уже привыкла, что мама на Андрюше двинута, а Кира ничего не понимает, маленькая еще. Сразу плакать начинает. Она думает, что это для нее мама подарки купила. Кире же не объяснишь, кто такой Андрюша. Кирюша – брат, настоящий, а Андрюша кто? Почему его нельзя увидеть и поиграть? Папа тоже срывается. Мама на него обижается, и они спят в разных комнатах. Потом мирятся. Но не потому, что помирились по-настоящему, а ради нас. Ради Киры и Кирюши. Если бы их не было, мама с папой давно бы разошлись. Я-то взрослая, все понимаю. А им как объяснишь? Кира без папы вообще не засыпает. Пока его не дождется вечером, не угомонится.

– Господи, Марусечка, я постараюсь сделать все, что в моих силах…

– Вот вы отца своего хотите найти. А вдруг он не хочет вас видеть? Вдруг вы ему никогда не были нужны? Как Андрюша папе? Папа его не хотел. Я не подслушивала, просто папа с мамой громко ругались. А вдруг ваша мама тоже, как моя мама, сказала, что это не папе решать, а ей? А потом… когда все это случилось, сказала, что папа во всем виноват. Раз он не хотел ребенка. Но разве папа виноват? Разве вообще кто-то виноват?

– Да, ты права. Виноватых нет. Так случается. Возможно, мой отец тоже не был готов к семейной жизни. Я не знаю, что у них случилось. Но как подумаю… Есть человек, уже пожилой, одинокий. И вдруг я окажусь ему нужна? Вдруг он думал обо мне все эти годы?

– Теть Ань, так только в книжках бывает. В жизни по-другому. – Маруся надела наушники и уставилась в окно. Остаток пути мы обе молчали.

Да, я не имела права забыть. Но и предположить не могла, что все так серьезно. Ни Настя, ни Маруся мне ничего не рассказывали. С виду все было хорошо, как прежде.

Настя была беременна, ждала мальчика. Имя придумала сразу – Андрюша. Только так его называла, когда еще пол будущего ребенка не был понятен. Но Настя твердила – будет мальчик, Андрюша. Она ждала его больше, чем Марусю и Киру. Не знаю почему. Никогда не спрашивала. Но знала, что Леша, Настин муж, был не то чтобы против, но просил подождать. Он выплачивал ипотеку, мечтал о новой просторной квартире. Был счастлив, что у него есть две девочки-дочки. Настя не работала. На двоих детей Лешиной зарплаты хватало. Но третьего ребенка он боялся не потянуть, только и всего. Леша как-то признался мне, что хотя бы через год, через два было бы легче. Но Настя мечтала о сыне, как некоторые мужчины – о наследнике рода. И собиралась рожать, несмотря на проблемы со здоровьем, два кесаревых сечения, с помощью которых появились на свет Маруся и Кира. Насте все врачи твердили, что опасно, много рисков, не стоит, но она никого не слушала. Беременность была тяжелой. Настя лежала на сохранении неделями. Надо отдать должное Светлане Петровне – она слова не сказала. Приезжала по первому зову к внучкам. Готовила, убирала, отвозила еду Насте в роддом. Скрининги показывали, что ребенок родится больным, если вообще родится. Генетическая поломка, в которую Настя верить отказалась наотрез.

Она родила на два месяца раньше срока. Когда Леша вез ее в роддом с открывшимся кровотечением, Настя твердила, что многие великие люди родились семимесячными. И что семимесячные дети чаще выживают, чем восьмимесячные. И что их сын точно родится гением. Экстренное кесарево. Андрюша прожил ровно сутки. Настя его видела всего несколько секунд. Леша получил на руки сразу два документа – свидетельство о рождении и свидетельство о смерти. Держался из последних сил, лишь бы не испугать дочек. Чего ему это стоило – остается только догадываться. Настя все это время находилась в больнице. Физически она восстанавливалась, но жить не хотела. Врачи кололи успокоительные и советовали сразу после выписки обратиться к врачу.

Настя так и сделала. Нашла психолога. Именно он ей посоветовал вступить в группу в социальной сети, где общаются женщины, пережившие такую же трагедию, потерявшие ребенка на ранних сроках, с замершей беременностью и такие, как Настя, – матери детей, которые родились раньше срока и которых не смогли спасти. Настя с головой ушла в онлайн-общение.

Все терпели. Леша работал чуть ли не круглыми сутками. Светлана Петровна полностью взяла на себя быт и готовку. Я занималась с Марусей и Кирочкой. Когда могла, забирала их в кино, в музеи или на прогулку.

Когда Настя решила отметить месяц со дня рождения Андрюши, как делала это и с Марусей, и с Кирочкой, все промолчали. Настя заказала торт и шарики. Девочки бегали и играли, ели торт. Кирочка ничего не понимала, а Маруся не спрашивала. Светлана Петровна плакала.

– Прекрати, ты не на поминках! – закричала на нее вдруг Настя.

– Но это тоже… уже перебор, – сказал тихо Леша.

Настя расплакалась и ушла в спальню. Светлана Петровна пошла мыть посуду. Леша выбросил остатки торта в мусорное ведро.

– Как долго это будет продолжаться? – спросил он. Я зашла попросить Светлану Петровну сварить мне кофе.

– Не знаю, правда, – ответила я.