Незаменимый вор

На пятый день утром Адилхан проснулся с восходом солнца и впервые за много недель почувствовал, что от усталости дня прошедшего не осталось и следа. Не было желания полежать еще немного, по очереди расправляя затекшие суставы. Едва очнувшись ото сна, он упруго вскочил на ноги, окинул зорким взглядом горизонт, потянул носом воздух, несущий лесные запахи, и тогда только вспомнил вдруг, как давно эта зоркость и чуткость перестали быть для него привычными. Прежде чем сердце верного Фарруха застучало в его груди, прошло двадцать мучительных дней, в течение которых падишах постарел на двадцать лет. За эти дни Ктор подготовил его к тяжелой операции, а выпущенный из сосуда ифрит отыскал Гору Духов, пробил ее несокрушимую толщу и принес верховному жрецу волшебную воду, способную приживить чужое сердце. Уже пятый ифрит был использован Адилханом в стране Шис, но в этот раз падишах не сокрушался о потере — в конце концов, именно для таких случаев ифриты и предназначались. Гораздо сильнее горевал он о погибшем друге, сердце которого теперь наполняло силами его молодеющее с каждым днем тело…

Маленький лагерь еще спал, когда поднялся падишах, только носатый черноусый Тофия, заступивший на стражу часа три назад, старательно таращился, переводя взгляд с гор на пустыню и обратно.

— Никто не появлялся? — спросил Адилхан.

— Ни души, — ответил Тофия, — только шакалы бродят. Да и то по одиночке…

— А где госпожа? — Адилхан вдруг заметил, что Вайле нет на месте.

— Она только что поднялась и пошла к ручью.

— Хорошо, — падишах еще раз оглядел зеркальную поверхность соляной пустыни, сделал воину знак, что тот может продолжать наблюдение, а сам зашагал по тропинке, ведущей к ручью. Ручей протекал глубокой ложбиной, пробитой им, вероятно, за долгие годы в каменной толще плоскогорья. Адилхан спустился в ложбину и сейчас же увидел Вайле, склонившуюся над водой. Девушка, расстегнув ворот платья, поливала студеной водой шею и плечи, плескала в лицо, и тонкие струйки стекали ей на грудь…

Падишах остановился было, чтобы не смутить Вайле своим присутствием, но его выдал вырвавшийся из груди вздох. Девушка обернулась и сразу вскочила.

— Кто это?! — вскрикнула она, но не отпрянула, наоборот — казалось, ей хочется броситься навстречу неожиданно появившемуся человеку.

— Не пугайся, красавица! — сказал Адилхан. — Это всего лишь добрый падишах хоросанцев.

— Клянусь Ассурой! — прошептала Вайле. — Как ты похож на…

Она вдруг спохватилась.

— О, простите, Ваше величество!

— Ничего, ничего, — улыбнулся Адилхан. — Можешь обращаться ко мне на «ты».

Он весело подмигнул Вайле, и девушка не смогла удержаться от улыбки. Капли воды на ее ресницах заискрились в лучах еще розового солнца. Падишах почувствовал, что несмотря на свой отеческий тон, он испытывает смущение. Чтобы скрыть это новое чувство, Адилхан лег животом на песок и принялся пить до сладости холодную воду из ручья.

— С водой прямо повезло сегодня, — сказал он, переводя дух. — Прекрасный источник, чистый и не соленый. И от гор далеко…

— А почему это так важно? — спросила Вайле.

Она уже привела в порядок платье, а длинные волосы, заплетенные в косу, окрутила несколько раз вокруг головы, так, чтобы шея оставалась открытой. Девушка, видимо, твердо решила что-то выяснить, наконец, у Адилхана и, несмотря на его молчание, продолжала допытываться:

— В самом деле, почему мы никогда не остаемся на ночь в горах? Ведь в лесу найти воду гораздо проще, чем здесь, среди камней. Там что, есть какая-то опасность?

Адилхан значительно кивнул.

— Вот именно. Серьезная опасность. По ночам там собираются… тучи комаров.

— Кого?!

— Комаров. Настоящее бедствие. Совершенно невозможно заснуть.

— И это единственная опасность? — девушка изумленно округлила глаза. — Так мы из-за комаров каждый вечер делаем лишние четыре мили в сторону пустыни, да еще тащим с собой воду и дрова для костра? Почему бы нам в лесу не отгонять их дымом?

— Н-ну… как тебе сказать? Хотя бы потому…

Но падишах не успел ничего придумать, так как дозорный неожиданно прокричал:

— Караван!

Адилхан и Вайле поспешили вернуться к лагерю.

Проснувшиеся солдаты и Навтан с Ктором — все вглядывались в розоватую еще даль. Там, в пустыне, у самого горизонта, едва мерцали многочисленные точки — всадники на лошадях и вьючные верблюды.

— Это халвары, — сказал Навтан. — Воинственный народец, наполовину люди, наполовину — подгорные карлики, живущие в пещерах под Крышей Судьбы. Но дорога в их земли лежит на севере от Эль-Бура. Непонятно, что они делают здесь.

— Куда же они идут? — спросил Адилхан.

— А кто их знает! Может, в Город Джиннов, а может — к потаенной пристани, говорят у них есть такие на побережье океана…

— Что-то всадников у них больше, чем верблюдов, — сказал сотник Маджид, надевая пояс с саблей.