Нездешние

«А потому, – думает Болан, – что за ним тоже следят». Ему нужен кто-то со стороны, на расстоянии.

Но даже если так – а все это очень и очень натянуто, – зачем набивать незаконным товаром целый склад? Почему не прислать Болану ровно на дозу для нужных людей? Зачем давать Болану товара на миллионы?

Вот этот вопрос – крепкий орешек. Но Болан, кажется, знает ответ.

Они не понимают, как устроены люди. Толком не понимают. Не могут просто искушать: им непременно надо что-то невероятное, абсолютно непревзойденное. Никакие тонкости до них не доходят.

Все эти рассуждения, на которые убито несколько часов, ведут к одному вопросу, приводящему Болана в ужас.

Если эти, из Винка, умеют создать из ничего неиссякаемый источник героина… на что они еще способны?

В дверь скребутся, и Болан, едва не опрокинув коробки, подскакивает.

– Господи! Что там?

На пороге стоит Дорд. Он бледен, дергается и теребит одной рукой бретельку пояса.

– Ну? – вопрошает Болан.

– Циммерман звонил, – сообщает Дорд. – Он нашел Ди.

– Да?

– Без сознания. Кто-то ему все лицо расколошматил.

– В лаборатории?

Дорд кивает. И принимается покачивать головой. Словно начисто забыл о разговоре и слушает песню. Он явно набрался по самые жабры.

– Кой черт мог оказаться в лаборатории, кроме нас? – удивляется Болан. – Кроме нас и… – Он кивает неизвестно куда. Человек в панаме так явно стоит за любым разговором, что в напоминании не нуждается.

– Не знаю, – признает Дорд. – Циммерман говорит, Ди жить будет, но к разговорам не пригоден. Может, сотрясение.

– Господи.

Болан полагает разговор законченным, но Дорд все стоит перед ним.

– Что? – спрашивает Болан.

– Еще одно, босс, – мямлит Дорд. – Оно, э… говорит.

– Что?

– Оно говорит. Печатает.

– Что – оно?

– Та штука у вас в кабинете. Лампочка горит.

– Что? Что же ты сразу не сказал?

Спрыгнув с коробочной горы, Болан проскакивает мимо Дорда и мчится наверх.

Отперев дверь, он входит в звуконепроницаемый коридор. Биржевой телеграф отпечатал уже длинную ленту. На ней одно слово. Повторявшееся, очевидно, пока Болан не ответит.

ВСТРЕЧА ВСТРЕЧА ВСТРЕЧА ВСТРЕЧА

– Что такое? – говорит Болан. – Встреча?

Пауза. И одно слово:

ДА

– Кто с кем встречается?

Еще одна пауза. И аппарат отбивает:

ТЫ И Я

Болан бледнеет.

– Хочешь встретиться? Ну, заходи тогда, что ли?

НЕ ЗДЕСЬ НОЧЬЮ У ПЕРЕКРЕСТКА НА ШОССЕ

Болан давится страхом.

– Что? Я должен ехать в Винк?

Аппарат молчит. Болан воображает припавшего к земле хищника, подготовившегося к прыжку.

И вот:

ДА ПОЛНОЧЬ

– Но… я не могу! Я там не бываю!

Биржевой телеграф молчит. Должно быть, не находит достойного ответа.

Потом:

ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ЗАГЛЯНУТЬ ВНИЗ

Болан таращит глаза на ленту. Для него это полная бессмыслица.

– Не понимаю, – говорит он.

Машина выпаливает:

ЗНАЕШЬ ГДЕ ВЗЯТЬ НОВЫЙ ТОТЕМ

– Да, – соглашается Болан. – Им уже занимаются. Может возникнуть небольшая задержка – моему парню сегодня помяли лицо. Но скоро они будут в каньоне.

Машина медлит очень-очень долго. Таких длинных пауз раньше не бывало. Болан уже решает, что те со злости бросили разговор.

И все же аппарат печатает:

МЕНЯ ТАМ МОЖЕТ НЕ БЫТЬ

– Что, в каньоне? – Болан спохватывается. – Постой. Ты про встречу? А где же ты будешь?

Опять небывало долгая пауза.

Аппарат печатает:

МЕРТВ

Вот этот ответ Болана просто оглушает.

– Какого хрена! Серьезно?

Я СОБИРАЮСЬ РИСКНУТЬ

– Что? Больше, чем сейчас рискуешь?

Оно отвечает:

ДА

– Ну… Тогда брось это на хрен!

Аппарат печатает:

ЕСЛИ НОЧЬЮ МЕНЯ НЕ БУДЕТ ТЕБЯ ВСТРЕТЯТ

– Кто? – спрашивает Болан.

Телеграф молчит.

– Кто? – повторяет Болан. – Что происходит? Что вы затеяли?

Он ждет долго, но ответа нет.

Глава 34

В Винк Мона возвращается под вечер. И смотрит на городок как в первый раз. Видит опрятные домики из адобы, небесно-голубые коттеджи, стариков у аптеки и играющих на траве детей. Фонари горят ясным светом. Трава влажная, деревья толстые и высокие. Здесь тихие дни. А вечера еще тише.

И все же…

Кто-то стоит у тротуара совершенно неподвижно, опустив руки. На нем очаровательно дешевый костюм на несколько размеров больше нужного. Он смотрит в небо, склонив голову набок, словно прислушивается к чему-то, слышному только ему, завистливо улыбается проезжающей в огромном грузовике Моне. Та следит за ним в зеркале заднего вида: мужчина снова уставился в припорошенное сумерками небо и широко улыбается.

Это один из них? Или кто-то другой из прохожих?

Молодая женщина стоит на гравийной аллейке между двумя домами. Хрупкое существо с тонкими запястьями. В руке у нее пустая жестяная канистра, женщина вертит ее раз за разом, ощупывая металлические бока, и сама медленно поворачивается, пританцовывая в такт.

«Что она чувствует, прикасаясь к обычной вещице? – размышляет Мона. – Что они видят, глядя на мир?»