Нездешний человек. Роман-конспект о прожитой жизни

«На чём я остановился? Ты вот на выборы, наверное, ходишь? Вот видишь, именно такие дураки нам и нужны. Видел плакат, на котором гнилое яблоко нарисовано с червём наружу? Толстый такой, отвратительный? Моя идея, премию получил. Это коммунисты нам заказали про партию „Райское яблочко" попротивнее сочинить. А самих коммунистов все подряд мне заказывали, начиная от „Райского яблочка" и кончая партией власти, то есть „Тремя медведями". Деньги рекой текли. Вот мы и нарисовали их главного товарища в виде большого пальца левой толчковой ноги. Всем, между прочим, понравилось, снова премию выписали. А кандидата от патриотов я подучил купаться в проруби на Крещенье, посылать на митингах конкурентов ласковым матерком и креститься справа налево, а не слева направо, как тот обычно делал, будучи урождённым католиком. Наша работа обширных знаний требует. У меня есть человечек в тайной полиции, у них там на всех досье имеются. У них имеются, а я их использую. На все сто процентов, весь компромат ко мне стекается, в единый мозговой центр. — Кирилл уважительно постучал себе по лбу длинным ногтём, будто хотел к начальству войти. — И на тебя тоже досье есть. Хочешь, я про тебя всё узнаю? Да ты не стесняйся, пей!»

Я не стеснялся, просто заслушался. В самом деле, сегодня же праздник! Так что я выпил — не чокаясь, тоста не произнёс. Странно: я налил полную рюмку, а выпил всего половину. Налил ещё и поднял к глазам — пайка расклеилась, жидкость сочилась с дна, капельки капали прямо в тарелку с котлетой. Неудачно, не вовремя вышло. Я попросил у хозяйки другую рюмку, стеклянную, чтобы без пайки.

Нет, мне не хотелось, чтобы Кирилл знал обо мне всё. Его уверенность вообще меня удивляла: я и сам-то не всё про себя знал, не всё помнил. Хозяйка смотрела на нас с некоторым удивлением — она-то, видимо, не находила, что мы похожи. Откуда ей знать, со стороны не видно.

Кирилл ковырнул вилкой в винегрете и заговорил о наболевшем: «С этими политиками всё хорошо, все покупаются и все продаются, работать с ними — одно удовольствие. Накладка только одна вышла: в Кремле хотели патриотов для разгона демонстраций использовать, но оказалось, что они денег не берут, только про свои идеи и думают. Типа „родина или смерть". Ситуация вышла из-под контроля, задаток пришлось отдавать. Теперь используем спортсменов среднего уровня. Рекордов не ставят, но мускулы есть. Особенно ценим борцов, боксёров и каратистов. В лёгкой атлетике тоже люди приличные есть. Не какие-нибудь прыгуны в высоту, а метатели копья и молота. Всё зависит от специализации. А вот патриоты эти — необычные сволочи, идиоты, мешают работать. А могли бы как люди жить».

Хорошо, что Кирилл говорил со мной откровенно. Всё-таки чувствует во мне родственный ген. Может быть, он меня простит?

— А ты сам-то как собираешься жить? С такими-то взглядами? Сам-то ты не патриот, не спортсмен.

— Как? Хорошо буду жить, у меня нет взглядов, на меня большой спрос. Мне всё равно, что впаривать. Хочешь — демократию, хочешь — фашизм. Это и называется — профессионал, ничего личного. Пока мы с тобой сидели, пришло интересное сообщение из Ульяновской области. Ты должен помнить, именно там, в Симбирске, родился товарищ Ульянов-Ленин. Этот тухлый продукт перестал пользоваться устойчивым спросом. Немудрено, что там, в Ульяновске, хотят улучшить свой имидж и повысить рейтинг. Я уже успел всё обдумать, соображаю быстро: теперь мы переименуем Ульяновск обратно в Симбирск и объявим его родиной русского колобка.

— То есть отрежете у Ленина лысую голову, чтобы она покатилась шаром по пустой земле русской? А шар железный, чтобы никакая лиса не съела?

— А ты, я смотрю, всё-таки не безнадёжен, кое-что соображаешь. Ты что там у нас кончал? Библиотечный? Сказок, наверное, много прочёл. Ну что ж, это простительно, иногда и от книжек бывает польза. Если что креативное придумаешь, говори сразу мне, не стесняйся, а я уж с тобой поступлю по-родственному, не обижу.

Я выпил из стеклянной рюмки, из неё не текло. Закусывать не хотелось, тормоза отказали, меня понесло.