Нездешний (трилогия)

Спрятав меч, он побежал к лошадям, Кисуму за ним. Они быстро оседлали коней и несколько миль погоняли их почём зря. Добравшись до небольшой долины, Кин Чонг свернул с тропы и спешился. Кисуму сделал то же самое. Кин Чонг вывел коней обратно на тропу, хлопнул их по крупу, и они поскакали на юг. Оба раджни сбежали вниз по лесистому склону к быстрому ручью. С четверть мили они прошли по воде, пока Кин Чонг не остановился у старого дуба, одна из ветвей которого протянулась футах в десяти над водой. Кин Чонг бросил свой меч на берег, велел Кисуму подставить руки, упёрся в них ногой, подпрыгнул и ухватился за дубовую ветку. Обхватив её ногами, он повис вниз головой и протянул руки Кисуму. Тот тоже кинул меч на берег, уцепился за запястья Кин Чонга и подтянулся до ветки.

Снова спустившись на землю, Кин Чонг направился на юго-восток, забираясь всё выше в горы. Так они дошли до маленькой пещеры или, вернее, ниши под каменным навесом. Кин Чонг вошёл туда и сел, тяжело дыша. Кисуму присел на корточки рядом. Из неглубокой раны в верхней части груди Кин Чонга ещё сочилась кровь.

— Приа-шатх прав. Ты хорошо владеешь мечом. Тебе повезло, однако, что твой противник был испуган и близок к панике.

— Никогда не видел воинов, способных двигаться с такой быстротой, — признался Кисуму.

— Это преимущество смешанных.

— Как ты заставил тело Ю-ю противостоять столь грозному врагу?

— У всех живых существ мускулы работают в ритмической гармонии, равномерно распределяя нагрузку. Человек, поднося чашку к губам, не вкладывает в это всю свою силу, а использует лишь малую долю. Если же он поднимает камень, ему потребуется приложить большее усилие. Представь себе мускул в виде, скажем, двадцати человек. Если тебе нужно поднять камень десять раз, то в первый раз это сделают два человека, во второй двое других и так далее. Но возможно, хотя и неразумно, пустить в дело всех сразу. Это самое я и сделал, и Ю-ю не скажет мне спасибо, когда очнётся. — Кин Чонг улыбнулся. — Но я получил великое наслаждение от этих последних мгновений плотской жизни, от запахов леса и свежего воздуха в лёгких.

— Ты сможешь испытать всё это снова, когда мы найдём Глиняных Людей. Ты ведь вернёшься, чтобы помочь им?

— Нет, Кисуму, не вернусь. Это мои последние мгновения на земле.

— А я так много хотел спросить у тебя!

— Есть только один вопрос, который жжёт твоё сердце, воин. Ты хочешь знать, почему приа-шатхом избрали не тебя.

— Можешь ли ты на него ответить?

— Лучше будет, если ты сам доберёшься до истины. Прощай, Кисуму.

Кин Чонг закрыл глаза, и его не стало.

Ниаллу приснился отец. Они охотились с соколами в горах, недалеко от замка. Отцовская птица, легендарная Эйра, добыла трёх зайцев, а сокол Ниалла, молодой и необученный, уселся на дереве и не желал идти на зов своего хозяина.

«Наберись терпения, — сказал Ниаллу отец. — Птица и человек никогда не бывают друзьями — они только партнёры. Пока ты его кормишь, он остаётся с тобой, но преданности и дружбы от него не жди». — «Мне показалось, что он меня любит. Он всегда приплясывает, когда я подхожу». — «Что же, посмотрим».

Они прождали несколько часов, а потом сокол улетел и больше не вернулся.

Ниалл проснулся, всё ещё чувствуя тепло и надёжность отцовской любви. Потом действительность нахлынула на него во всём своём ужасе, и он не удержался от стона. Сердце у него разрывалось. Эмрин спал на земле рядом с ним, Серый Человек сидел на камне поближе к лошадям, глядя в одну точку. Яркая луна очерчивала его силуэт, и Ниалл догадался, что он оглядывает освещённую равнину в поисках погони. Серый Человек догнал их несколько часов назад и привёл в это уединённое место на высоте, на опушке леса. С Ниаллом он почти не разговаривал.

Юноша подошёл к нему и спросил:

— Можно посидеть с вами?

Серый Человек кивнул. Ниалл сел рядом на плоский камень.

— Извините меня за то, что я сказал днём. Я проявил неблагодарность. Если бы не вы, меня убил бы человек, которому я доверял. И Эмрин бы тоже был мёртв.

— Ты не ошибся — я и правда убийца. Тебе приснился дурной сон?

— Нет — хороший.

— Да-а. Такие обжигают душу всего больнее.

— Не могу поверить, что мой отец мёртв. Я думал, он будет жить вечно, а если и умрёт, то в бою, со своим большим мечом в руках.

— Смерть, как правило, приходит внезапно.

Некоторое время они сидели молча. Присутствие этого человека успокаивало Ниалла.

— Я доверял Гаспиру, — сказал он. — При нём мой страх проходил. Он казался мне таким сильным, таким преданным. Никогда больше никому не смогу верить.

— Ну, это ты брось. Люди, достойные доверия, есть всегда. Если ты начнёшь подозревать всех и каждого, у тебя никогда не будет настоящих друзей.

— А у вас они есть?

— Нет, — улыбнулся Серый Человек. — Поэтому я говорю со знанием дела.

— Как вы думаете, что будет с нами дальше?

— Они будут более тщательно отбирать людей для погони. Крепких парней, следопытов, лесовиков.

— И демонов за нами пошлют? — спросил Ниалл, пытаясь скрыть свой страх.

— И демонов.