Нежданно-негаданно

— Давай, Иван, за встречу. Михайло тоже редко приезжает. Рядом в Свердловском, а все дела. В науку ударился. Был у него летось, так испугался я даже: днями целыми сидит думает, кабы не свихнулся, тревожусь, парень. По-моему, порой он и заговариватся. Спросишь что-нибудь у него, а он — «А»? И глаза диковатые, как вроде глухой, не слышит. Потом уж я понял: задумывается. Повлияй на него, то молодой ишшо. Очки стал носить, куда годно? Мне восьмой десяток, я их не надевывал.

— Заезжал я к нему: в тресте отделом заведует. Сюда думаю переманить, согласен вроде. Построим станцию — вот тут тебе, говорю, и докторская, мигом из кандидатов выпрыгнешь.

— Какая докторская? — встревожился отец.

— Степень ученая такая есть.

— Я в этом не кумекаю. Хватит ему и этого учения. Нечего его насиловать. Сломат голову-то.

— Приедет разгрузится.

И Сидору думалось разное: лучше уж бы был Михаил там в Свердловске, приедет сюда, навалятся вдвоем с Иваном, — отец знал характер и упрямство сыновей — тут уж они двинут дело, выручат нефтедобытчиков, понаедет еще народу, и конец всей старой жизни в этих местах, и хотел сказать Ивану, чтобы не манил Михаила, но набежало другое: не Иван с Мишкой, так другие приедут, раз намечено, все равно построят, не перед чем не остановятся, так лучше уж пусть свои ребята рядом будут, и посоветоваться можно, и помогут в чем-либо. На этом и порешил Сидор, но главный разговор с Иваном держал наперед: он ему выложит все, опытом жизни проверены его доводы, пусть задумается, и Мишку заставит подраскинуть умишком-то, может, с начальством вместе и порешат что путнее.

— Ну, давай за встречу, сынок, — поднял Сидор налитый в половину стакана спирт, подал Ивану. — Может, тебе развести?

— Не надо. Так лучше.

Чокнулись еще раз, выпили оба надух. Иван схватился за стакан с водой, запил, а Сидор поднес кусок осетрины, понюхал, откусил, не торопясь, степенно поставил стакан.

— Вот так, — сам не зная для чего, сказал, подумал: еще по одной — и разговор начинать можно. Заходила кровь у Сидора по жилам, и ему уже не терпелось высказать свои сомнения сыну.

— Крепок, — промолвил Иван и тоже принялся закусывать.

— Поди, осетрины-то, как из дому уехал, не едал? — промолвил Сидор, видя, как аппетитно набросился Иван.

— В Москву, когда вызывали, ел. Там и икра всякая есть, всего вдоволь. У тебя осетришко молодой, сочный, а там ел — как подошва от сапога.

— Надо знать, как их солить. Дело нехитрое, но знать надо. Старый, конечно, худо жуется.

Выпили еще, и Сидор заговорил, сначала, как бы нехотя, а потом рьяно, запальчиво, стараясь убедить и прижать Ивана.

— Вот ты скажи, сынок, к чему это все приведет?

— Что?

— Землю сверлить и нефть из нее выкачивать.

— Богаче жить станем, отец.

— Я не про то.

— Про что же?

— Думаешь, из земли можно качать и качать без конца? Ведь кроме нефти и газа этого миллиарды тонн хочут брать.

— Газ тоже нужен. Хорошо, что его нашли.

— Сгорит земля, — сокрушенно произнес Сидор.

— Почему сгорит?

— Полегчает. Сойдет со своего пути и сгорит от солнышка.

Иван так и прыснул смехом от слов отца и долго не мог уняться, думая: до чего же все-таки темный человек отец.

Сидор терпеливо подождал, когда прохохочется Иван, степенно налил в стаканы спирт, отрезал по куску рыбы, положил Ивану, себе, продолжал уверенно:

— Ты не смейся, сынок. Люди не глупее нас жили ране. Библия мудрым человеком написана. Как сказано — так все и идет по писаному.

— Например?

— Сказано в священной книге, что брат против брата, сын против отца пойдет. Так и было. В гражданскую. Дале слушай, — Сидор хотел припечатать Ивана накрепко, чтобы не брыкался. — Сказано было, начнут летать птицы с железными носами. Пожалуйста! Самолеты появились. Сказано, будет страшная война, и победят славяны, — так и вышло. Русские осилили. И в конце сказано, изроют, испоганят землю, и полетит она к всемирному светилу. Сгорит. Так, видно, и будет, если не прекратят безобразье. И вам, молодым, надо бороться, — закончил уверенно Сидор, считая, что дело свое он сделал убедительно.

Но Иван рассмеялся, сказал запросто, как вроде никаких веских слов Сидора и не было.

— Есть, отец, закон перехода материи из одного вида в другой. Это по науке, не с потолка.

— И что?

— Вся добытая и израсходованная из земли нефть, а также и газ перейдут в другие виды веществ и останутся в атмосфере земли. Так что земля ни легче, ни тяжелее не станет, будет двигаться по своей орбите.

Сидора ошарашило, он долго сидел в недоумении: Иван одним смешком, одной фразой срезал, опрокинул все его думы и доводы, готовившиеся болезненно, тяжело и долго. Потом проронил:

— Что ты скажешь про Библию?

— Писали эту книгу, видимо, действительно мудрые люди с феноменальным воображением… Вот я и приехал строить станцию, чтобы использовать газ.

— Весь не заберешь на станцию.

— Будет несколько станций. Заберем весь.