Неживая земля. Воитель

Иерион полз, как огромный, уродливый жук. Добравшись до дверей за спиной, он поднялся, распахнул их и ввалился в манускриптум, заставленный секциями с древними рукописями и фолиантами. Запер двери изнутри, привел в действие заклятия защиты и отпрянул назад. Вслушиваясь, владыка тяжело дышал. Во рту появился привкус крови. Она липким, густым туманом начала выходить в воздух сквозь аппарат маски. За дверьми что-то тяжело громыхнуло. Снова и снова. Обереги на дверях манускриптума стали накаляться ярче и ярче, но вскоре погасли, больше не распознавая присутствия Тьмы. И все же Иерион ощущал нечто озлобленное в зале Воина. Двери задрожали, и с той стороны донесся многоголосый вопль ненависти и страданий.

Окованное илаадиумом дерево затрещало под множеством ударов. Активировав меч, Иерион стал отходить к проходу в северную галерею. Рана на плече кровоточила зловонной слизью, не желая затягиваться. Рука с мечом налилась тяжестью и дрожала. Силы покидали владыку Света. Двери манускриптума треснули, и сквозь брешь заклинатель увидел существо с множеством глаз, не имевшее имени. Владыка смог прочитать примитивные, пронизанные жестокостью и безумием мысли создания и нашел в них свое имя. Оно искало заклинателя, желало растерзать, но обладало настолько огромной, безобразной тушей, что было обречено навечно оставаться заточенным в зале Воина, где и родилось из слезы Ксанд, связавшей воедино тела служителей Ордена Света.

Лицо Иериона – все, что от него осталось под маской, – пылало огнем. Он ощущал жар и нарывающую боль там, где металлический сплав соединялся с плотью. Владыка хотел бы унять боль заклятием, но стремительно тающие силы уходили на сдерживание императорской химеры. Преданный Ваалгорт в течение последних лет старательно откармливал свирепое исчадие Тьмы. На съедение отдавались многие тысячи несчастных, кто не пережил опытов Иериона до появления Тэи. Спустившись из манускриптума по северной галерее в темницу, владыка Света остановился перед одним из одиннадцати казематов, развеял защитные заклинания, отворил двери и вошел в устланное человеческими костями логово химеры. Существо смотрело на него умными ледяными глазами и не проявляло никакой вражды. Даже наоборот, казалось, давно ожидает. Но Иерион знал, что твари эти – любимцы императорской семьи – хитры и коварны. Он подчинил химеру заклятием, расковал из цепей, взял за одну из них и повел за собой, чтобы завершить начатое в зале Воина.

За холодными стенами Ордена встало солнце, окрасив рассветным золотом заснеженные вершины гор. Мир пробуждался от долгой ночи, изменившей его навсегда. Но главные потрясения ожидают планету впереди и начнутся ночью грядущей, когда прибудет повзрослевший наследник императора. Владыка Света остановился перед дверьми кузницы. Из-за них доносился стук молотов по наковальне. В присутствии исчадия Тьмы обереги на дверях раскалились, и химера попятилась назад, вырывая из рук Иериона цепь. Он развеял все заклятия, распахнул двери и увидел его – огромное, фантастическое существо с двумя сильными руками, вооруженными молотами. Вторая пара крепких рук, которой Кузнец удерживал заготовки составных мечей над наковальней, была чуть меньших размеров и росла из средней части туловища, состоящего из крепких мышц и будто выточенного из черного камня. Когда загромыхали тяжелые двери кузницы, ее хозяин обернул за спину похожую на орлиную голову, развернув ее почти на сто восемьдесят градусов в сторону незваных гостей. У Кузнеца не было глаз в той форме, в какой Иерион привык видеть их у живых существ Земли или даже тварей родом из темной материи. Другим, особым зрением он увидел владыку Света, ведущего на цепи императорскую химеру, и потому прекратил работу. Иерион завел исчадие Тьмы в кузницу, сорвал с ее шеи цепь и вышел. Прежде чем закрыть двери, он наложил на химеру заклятие «Безумства крови», что применяют к воителям во время битвы. Запечатав вход в кузню защитными рунами, владыка Света согнулся под тяжестью горба и глубоко, тяжело задышал, выдыхая густой кровянистый туман. Из кузницы донеслись звуки ожесточенного, неравного боя, и вскоре прогремел победоносный рев химеры.