Нежность ее губ (СИ)

***

В любви то воспарить, то стать козлом,

когда от женщин не было отбою…

Соратник герцог как-то уязвлён

был крайне королевской похвальбою.

Мол, Генрих в ту красавицу влюблён,

чья красота сравнится лишь с любовью.

***

-Не в обиду будет сказано, но при дворе о Вас ходят очень интересные слухи.-я облизнулась.-«Любовница всего французского двора», кажется, так Вас называют за глаза.

-То, что меня продает мать, как шлюху,-Габриэль со всей силы сжала мою руку.-еще ничего не говорит обо мне. Да, я младшая из шести детей в семье, и единственная кто так и не вы-шла замуж, но моя мамаша решила, что если так оно есть, то можно начать торговать моим телом. Знаете, кому я была продана за шесть тысяч экю из которых не получила ничего?

-Генрих III.-спокойно ответила я.-но наш дорогой Генрих,-вздох.-больше отдавал предпочтения благородным юношам, а не придворным дамам. Знаю, ибо сама на этом обожглась.

-После трех месяцев моего пребывания в замке, и этого неудавшегося соблазнения, меня, как собаку выбросили на улицу, где мне пришлось скитаться несколько дней, прежде, чем я смогла вернуться домой. Знаете, сколько грязи обрушилось на мои уши из-за этого?

-Простите мне мою бестактность, но если я правильно помню, то некоторое время Вы принадлежали герцогу Де Гизу?-смутившись в собственной памяти спросила я.

-Да. Герцог был очень щедр ко мне, и моя мать постаралась выжить из него все, что только можно было, а ценой его трат было право делать со мной все, что придет ему в голову.

Мы проходили по каменистой алее все дальше и дальше. Высокие кустарники становились выше, и ближе к узким тропинкам закрывали собой стороны сада, где за густыми листьями росли следующие кусты с алыми розами. В этих зеленых глазах звездной дочери я видела тяжелое разочарование, что таким тяжелым грузом ложилось на ее хрупкие плечи. Сколько раз ее использовали в своих целях? Сколько раз она обеспечивала безбедность своей семье? Сколько раз ее пышное тело терпело надругательства мужчин, коим она не была любимой? Судьба оставляет на ней своей сотни меток, но какое тепло она ей дает? Сколько ей еще придется принимать бой с жизнью, чтобы доказать ей свое право на желание любить? Я не могу стать ее маяком в глубоком море жизни, но что если мне поможет в этом Всевышний? Я просватаю ее змеиному царю во имя ее спасения.

-Позвольте ему уложить Вас в постель и приласкать, как того требует королевское тело, но только не вздумайте принимать его змеиный яд. Не поднимайте свой взгляд, чтобы король не решил, что нынче Вы используете его. Слушайте голос этого полоза, да только не вслушивайтесь. Если этой змее удастся обнять Вас в свои тридцать три кольца, то все эти разговоры станут бессмысленными.-я вздохнула, и сорвав розу с тремя шипами, я протянула ее Габриэль.

-Вы знаете,-девушка приняла цветок.-быть может, я просто глупа, но что Вы имеете в виду?

-Я понимаю, что от короля Франции разит старым козлом и псиной, но только у него имеется глупое сердце, что позволит Вам получить доступ к королевской казней.-я улыбнулась.-да только не вздумайте делить с ним ложе, пока он не наградит Вашу семью королевской благодетелю в качестве самых высоких чинов.

-Но как же мой любимый Бельград?-от ужаса предстоящего предательства ее зеленые глаза потускнели.-как я могу предать нашу любовь?

Габриэль была права. Предавать чувства ради корысти – последнее дело, но если эта корысть перевешивает чашу весов до низа, то не все ли равно на чувства с тем, кто уже готов продать свою возлюбленную даму за повышение по службе и несколько тысяч экю на которые он сможет купить себе замок в западной части королевства, и найти себе еще одну дурнушку, как Габриэль? В былые времена, даже я, услышав о том, что на кану стоит любовь и честь, то сделала бы шаг назад, ибо посчитала бы это за «святое», но только ветер переменился, и, хотя одна часть моей души понимает, что даже мысль допускать о таком подлом ходе – неправильно, вторая же часть вспоминает мой утренний разговор с графиней Монсоро, что так мягко помогла мне расставить все по местам. В голове, в душе, и отчасти в жизни.

***

«Летучий эскадрон», что был гордостью Екатерины Медичи терпел очередное крушение. Женщины считавшиеся при королеве-матери одной из значимых прослоек государственного правления сейчас считались простыми девицами легкого поведения. Оставшиеся сто женщин желавшие себя лучшей жизни продолжались держаться вместе, что только тянуло их ко дну быстрее. Не представляющие из себя ничего девицы только показывали свое неумение жить и вертеться. За всем этим долгое время наблюдала графиня Монсоро, что в прошлом была одной из значимых фигур эскадрона, но после громкого конфликта с Медичи решилась дать отпор властной тиранессе вернув, а точнее, бросив в лицо все подаренный в знак уважения кольца королевы-матери.