Нежный бар. История взросления, преодоления и любви

Несколько недель спустя, сидя со Спортсменом за баром, я ему сообщил, что выработал насчет «Публиканов» собственную теорию. В День благодарения я был голоден и одинок, и «Публиканы» меня накормили. Переживал из-за Паленого – и «Публиканы» меня отвлекли. Бар всегда казался мне надежным прибежищем, но теперь я увидел в нем кое-что еще.

– «Публиканы» – это как лампа Аладдина на Лонг-Айленде, – объяснял я. – Загадай желание, потри лампу, и готово. Аладдин, то есть «Публиканы», исполняет твое желание.

– Погоди-погоди, – вмешался Спортсмен, – так Аладдин – это парень, который трет лампу, или джинн внутри нее?

– Неважно, – ответил я.

– «Публиканы» исполняют желания?

Спортсмен задрал подбородок и произнес, обращаясь к потолочным балкам:

– Хочу, чтобы на скачках в Бельмонте победила четвертая лошадь в седьмом забеге.

Дядя Чарли подавился со смеху.

Мужчина в роскошном верблюжьем пальто подошел к стойке и спросил, о чем мы говорим. Об Аладдине, ответил Спортсмен.

– О да, – благожелательно кивнул тот, улыбаясь. – Он отлично сработал в «Шейне»[37].

– Ты говоришь про Алана Лэдда, – поправил Спортсмен.

Женщина с волосами ярко-желтого цвета, как на полицейской ленте, воскликнула:

– Обожаю это шоу!

– Какое шоу? – удивился Спортсмен.

– «Пароль».

– Его вел Аллен Ладден, – сказал Спортсмен.

– Аллен Ладден исполняет желания? – спросил мужчина в пальто.

– Естественно, – ответил Спортсмен. Потом наклонился ко мне и прошептал: «Пароль – бестолочи».

Я поинтересовался у дяди Чарли его мнением о моей теории про Аладдина.

– Единственный Аладдин, до которого мне есть дело, находится в Лас-Вегасе, – ответил он.

Люди продолжали набиваться в бар, и я сказал дяде Чарли, что «Публиканы» привлекают все больше народа. Теперь тут каждый вечер – как День благодарения.

– Ты даже не представляешь, – ответил он. – Ты не поверил бы, узнав, сколько спиртного мы продаем за неделю. Миссисипи «Мичелоба». Озеро Гурон «Хайнекена».

– Гурон или Понтчартрейн? – спросил Спортсмен.

– А которое больше? – отозвался дядя Чарли.

– Понтчартрейн. Наверное, ты хотел сказать Понтчартрейн?

– Да я за всю жизнь ни разу не говорил Понтчартрейн!

Одной из причин рекордных продаж спиртного в ту осень был взлет деловой активности на Уолл-стрит. Стоковый рынок пухнул, как на дрожжах, отчего росла и прибыль баров во всех пригородах мегаполиса. Однако, по мнению дяди Чарли и других экспертов за барной стойкой, залогом долгосрочного успеха «Публиканов» был Стив. Стив привлекал в свой бар людей в огромном количестве по причинам, которые трудно описать словами.

– Вот почему он сейчас расширяется, – сказал дядя Чарли. – Но это между нами. Sotto voce. Понял? Сделка еще не подписана. Он открывает новый бар, в городе, вторых «Публиканов», на Саут-стрит-Сипорт.

Дядя Чарли сложил на груди руки и выпучил глаза.

– Такого ты еще не видел.

Я не совсем себе представлял, где находится Саут-стрит-Сипорт, и это сыграло дяде Чарли на руку. Мало что доставляло ему такое удовольствие, как рисование карт на бумажных салфетках. Увлеченный барный картограф, он немедленно набросал детальное изображение нижнего Манхэттена с портом, финансовым кварталом и синим «Х», обозначающим местоположение нового бара Стива – «Публиканов на причале». Бар разместится в конце причала 17, и там будет стеклянная стена, выходящая на Бруклинский мост. Потрясающий вид, сказал дядя Чарли. Великолепное местоположение. Толпы пешеходов. В соседнем здании – популярный ресторан, принадлежит куотербеку Дагу Флути, а в двадцати метрах – столетнее двухмачтовое судно, где находится морской музей.

– Оттуда всего полквартала, даже меньше, до Уолл-стрит, – сказал дядя Чарли, – и не больше полумили до Всемирного торгового центра. Вот так. До башен – как отсюда до церкви Святой Марии.

Не все в «Публиканах» считали новый бар хорошей идеей. Когда слухи о нем достигли Манхассета, многие начали говорить, что Стиву не нужно столько забот и головной боли. Ему и так принадлежит весь квартал на Плэндом-роуд, где расположены «Публиканы». Он – самый популярный владелец бара в истории Манхассета, что само по себе немало, ведь Манхассет – настоящая алкогольная Валгалла. По мнению этих изоляционистов, Стив как Америка – большой, богатый, влиятельный и уважаемый. Ему надо сидеть дома, говорили они, пересчитывать свои денежки и не дергаться. Если окружающему миру есть что ему предложить, пусть мир сам к нему и приходит.

Мне же казалось, что в действительности эти люди просто не хотели делить Стива с кем-то еще. Они заранее ревновали к богатеям на Манхэттене, которые вскоре откроют его для себя, к выскочкам, задавакам и большим шишкам, которые обратят Стива в свою веру и отберут у старых друзей. Став кем-то вроде Тутса Шора, ресторатором с мировой славой, который общается со звездами и сильными мира сего, Стив уже не будет нуждаться в своих верных оруженосцах и оставит их в прошлом. «Публиканы на причале» будут процветать, а «Публиканы» в Манхассете впадут в забвение.