Нежный цвет чертополоха

– Это предсказание услышали многие, но прошло уже несколько лет, а наш Марсель всё так же одинок. Сколько раз мой брат, да и другие рыцари, предлагали ему плюнуть на свой глупый обет и развлечься либо с весёлой вдовушкой, либо с разбитной служанкой, но ле Феррон словно кремень, – хихикнула графиня Фландрии и вздохнула. – Похоже, наврала, старя ведьма. Ну, в самом деле, какая благородная дама в одиночку покинет замок? Без сопровождения то рыцарей? Это немыслимо! Вот все и смеются над ле Ферроном: когда же он в пыли дорог отыщет свою прекрасную розу.

Франческа, исподтишка взглянув на Марию, надулась: «Благодаря твоему братцу и оказалась благородная дама одна на дороге, – мысленно фыркнула она, но вспомнив, как над ней смеялся оруженосец ле Феррона, да и сам рыцарь, снова разозлилась. – Ну и ищи дальше свою дурацкую розу! – взглянула она на Марселя. – Сам нищ, словно церковная крыса, а строит из себя чуть ли не принца!»

Графиня Фландрии, между тем продолжая щебетать, оживлённо обсуждала других известных рыцарей. Франческе конечно же хотелось как можно больше узнать о вассалах графа Шампани, и она старательно запоминала, кто есть, кто и чем примечателен каждый господин, но при этом наследница графа Ульриха не упускала из вида хозяина замка Тресси.

Девушка чувствовала заинтересованный взгляд Генриха и пару раз заставила себя ему мило улыбнуться. В очередной раз послав графу смущённую улыбку, Франческа перевела глаза и встретилась со злым взглядом ле Феррона. В глазах рыцаря читалось столько огня и ненависти, что бедняжку зябко передёрнуло.

«Он что следит за мной? – испугалась девушка, и её сердцем завладела тревога. – Словно подозревает меня в чём-то».

Сколько не старался ле Феррон не смотреть в сторону Франчески, глаза сами искали девушку, и заметив, как новоявленная дочь графа Вандома украдкой бросает кокетливые взгляды графу Шампани, он разозлился.

«Точно, чертовка! – не зная почему, кипятился рыцарь. – Ничего, я выясню, кто ты такая и что задумала против господина Генриха!» – размышлял Марсель, но ту к Марии подошёл паж и, поклонившись что-то её сказал. По-видимому, он передал пожелание вдовствующей графини, чтобы дочь покинула залу, поскольку Мария обиженно поморщилась, и, неохотно поднявшись, направилась на выход. Камеристки графини Фландрии последовали за ней, и Марсель, проводив девушек взглядом, раздражённо сжал кубок, но, подумав, неожиданно резко отстранил его от себя. Если бы рыцарь попытался заглянуть в себя поглубже, то, может, он и сумел найти причину собственной досады.

После ярких огней залы в покоях сестры Генриха казалось довольно мрачно. Лишь огромный камин скудно освещал просторную комнату, обвешенную гобеленами. Камилла подбросила полено в очаг и разожгла свечи. При таинственном мерцании пламени сразу стало веселее и уютнее.

– Закройте за собой дверь, – приказала Мария и, сама налив в кубки фруктового эля, предложила его своим фрейлинам.

Франческа, подхватив кубок, сделала добрый глоток, а Камилла, несмело протянув руку, явно засомневалась, но, не смея отказать госпоже, всё же немного отпила.

Девушки уселись на разбросанные у камина подушки и, прихлёбывая хмельной напиток, продолжали обсуждать пир. Рыжевато-огненные волосы Марии рассыпались по плечам. Пляшущее пламя отражалось в ткани ее красного платья, рисуя на поверхности шелка причудливые узоры. Девушки, наблюдая, как пламя не спеша обгладывает бревна, без умолку болтали. Даже Камилла, немного захмелев, раскраснелась и вела себя не столь скованно. Но постепенно графиня Фландрии почувствовала себя уставшей, и её начало клонить в сон.

– Давайте вы расчешете меня, поможете переодеться, и мы ляжем спать, – предложила она, протягивая Франческе костяной гребень.

Девушка в недоумении посмотрела на госпожу:

– Но мне надо предупредить отца, он наверняка потерял меня и беспокоится, – вдруг вспомнила беспечная дочь.

– Позже сходишь и найдёшь его. Хотя, скорее всего, сегодня граф и не вспомнит о тебе. От моего братца ещё никто не уходил трезвым, и граф Вандом, наверное, уже спит где-нибудь на лавке, – хихикнула Мария.

Причесав и уложив на ночь волосы госпожи, фрейлины её раздели и сложили вещи в сундук. Франческа чувствовала себя несколько не в своей тарелке, она привыкла, чтобы ухаживали за ней, а теперь ей самой приходилось выполнять роль прислуги, и это её раздражало. Закончив работу, девушки поклонились и удалились в соседнюю комнату.

Жилище камеристок оказалось совсем крохотным. Но Камилла явно любила порядок. Довольно скудно обставленная комната была безупречно убрана, за исключением ночного горшка, который прислуга забыла на полу у кровати. На маленьком столике стоял большой серебряный кувшин и лохань для умывания. В углу разместилось резное кресло, рядом с ним – ширма, кровать под пологом застелена вышитыми покрывалами. Франческа мысленно вздохнула, ей всё меньше нравилась должность фрейлины.