Незначительное (ЛП)

  — Ты его не видел? Слышишь его?

  — Только после того, как это случилось, сэр. Видишь ли… — опасливо взглянув на женщину, которая теперь накладывала кусок эластопласта на обработанную вату, — … я как будто взяла перерыв.

  "Ты что?"

  «Не больше, чем чашка чая и головка сыра», — сказала женщина.

  — Меня не было больше пяти минут, сэр.

  "И остальные"

  — Не будь так суров к парню.

  «Как бы долго это ни было, — сказал Резник, — достаточно времени, чтобы мать побывала и ушла».

  — Сэр, я так не думаю, сэр. я…”

  «Не думайте, что это почти правильно. Откуда мы знаем, что она сейчас не там, с ним? Что ж?"

  Констебль с несчастным видом посмотрел на макушку своего шлема. — Мы не знаем, сэр.

  "Точно."

  — Крика не было, сэр. Ничего подобного."

  — Что там было?

  — Я думаю, сэр. Вещи разбрасываются».

  — Один или два в вашем направлении, судя по всему.

  «Бедный ягненок…» начала женщина, пока выражение лица Резника не заставило ее передумать.

  — Я просунул голову в дверь, сэр. Призывает его выйти».

  Резник медленно покачал головой, скорее в печали, чем в гневе. — Вы позвонили?

  "Да сэр. Сказали, что кто-то уже в пути.

  Резник кивнул. "Это был я." Он повернулся к дому. "Ну давай же. Если вы устали от баловства, давайте посмотрим, что происходит».

  — Он все еще внутри, — сказал мужчина в матерчатой ​​шапке, прислонившись к заднему забору.

  Резник кивнул в знак благодарности и пошел на задний двор. Ни в задней комнате, ни на кухне не было никаких признаков жизни, но пол первой был усеян страницами, вырванными из альбомов и разбросанными. Фотографии были свалены в кучу на столе. Разбитая ваза, предположительно та, что ударила персонажа, лежала на плитке из карьера на кухне.

  — Майкл Моррисон?

  Если не считать собачьего лая выше по улице и шума машин, здесь было тревожно тихо.

  «Майкл Моррисон? Это детектив-инспектор Резник. Мы говорили вчера». Пауза. — Почему бы тебе не прийти и не впустить нас?

  Нет ответа.

  Молодому констеблю Резник тихо сказал: «Обходи и следи за фронтом».

  Резник протянул руку сквозь разбитое стекло и подергал ручку двери. Верхний болт был вставлен на место, но он мог просто дотянуться до него большим и указательным пальцами и ослабить его. Подошвы его ног слегка похрустывали об осколки фарфора. В комнате пахло слегка затхлым. Плитка из каменоломен, посчитал Резник, уложена прямо на утрамбованную землю, способствуя сырости.

  "Майкл?"

  Наклонившись к грубым серым листам альбома для вырезок, он мельком увидел билеты на пантомиму, наклейку из Парка приключений Дикого Запада и сувенирную программу из «Деток в лесу». На разорванных страницах альбома были маленькие квадратные фотографии мужчины и женщины с маленьким ребенком, младенцем: Майкл и Диана, Эмили.

  — Майкл Моррисон?

  В передней комнате было уютно и темно. Можно было бы наклониться во все стороны с одного из мягких кресел и коснуться всех четырех стен. Встревоженное лицо констебля, полоски гипса под козырьком его шлема не сочетались друг с другом, смотрело на Резника сквозь узорчатое кружево.

  На лестнице края ковра почти протерлись.

  — Майкл, это инспектор Резник. Я поднимаюсь."

  Он был в спальне в передней части дома; две кровати рядом с достаточным пространством для того, чтобы Майкл мог сидеть между ними, спиной к стене. Ближайшая к окну кровать, как предположил Резник, принадлежала Диане: док-станция для сигнализации на фанерном шкафчике рядом с ней, две кружки с дюймом или около того давно остывшего чая, теперь оранжевые по краям, книга в мягкой обложке о стрессе, еще одна, блестящая, отражающая. обложка, на тему напористости. На второй кровати вокруг головы столпились мягкие животные. У изножья лежала подушка, вышитая разноцветным котом. На соседнем кресле с прямой спинкой лежали тонкие книжки с яркими обложками: «Мишки Тедди» с 1 по 10, «Исчезающая сумка Морриса». По обеим кроватям были разбросаны новые страницы, вырванные из альбомов и альбомов для вырезок, которые Майкл Моррисон нашел внизу, его семья была разорвана вокруг него. Его первая семья. Он сидел, не глядя на Резника, почти пустая полубутылка виски была зажата между его коленями.

  "Майкл."

  Глаза метнулись к нему, потом отвернулись. Пальцы левой руки Майкла обвили куклу с круглым, плоским лицом и волосами, как солома. Полосатое платье, желтое с красным.

  "Майкл."

  В другой его руке был нож. Зазубренный край, который чаще используется для нарезки хлеба.

  Резник наклонился к нему, стараясь не испугать и не привлечь внимание к своим рукам.

  «Это моя вина, — сказал Майкл Моррисон.

  — Нет, — сказал Резник и покачал головой.

  "Моя вина!"

  "Нет!"

  Резник увидел напряжение в глазах Майкла Моррисона и слишком поздно схватился за нож. Острие лезвия быстро вонзилось в куклу и промахнулось, сильно войдя в бедро самого Моррисона.

  Раздался громкий вздох, похожий на вздох: крик перерос в крик.

  "Христос!" Как только это слово сорвалось с губ Резника, Моррисон снова вытащил нож и, сжав пальцы, бросил его на землю.

  Резник выдернул нож и сунул его обратно по тонкому ковру, вне досягаемости. Сквозь прореху на брюках Майкла Моррисона, прокол в ноге начала проступать кровь, на удивление яркая.