Незнакомец в зеркале

Джилл сменила множество мест работы – одинаково унылой, однообразной, неблагодарной. Была секретарем, моделью, официанткой, телефонисткой, продавщицей. Только протянуть, пока не раздастся так долго ожидаемый звонок режиссера. Но этого так и не произошло. Злоба и разочарование Джилл росли. Конечно, ей удавалось время от времени получить эпизодическую роль, но на этом все и кончалось. В это утро, посмотрев в зеркало, Джилл прочла послание Времени:

«Торопись! Скорее!»

Глядеть на свое отражение – все равно что возвращаться в прошлое, слой за слоем снимая обиды, усталость, унижения, несбывшиеся мечты. Правда, еще можно было различить черты лица той юной, полной надежд девочки, приехавшей в Голливуд семь лет назад, бесконечных лет… Тогда у нее не было ни крошечных морщинок в уголках глаз, ни глубоких линий, сбегающих от ноздрей к подбородку, тревожных сигналов неумолимого времени и напрасных попыток добиться признания, знаков бесконечных горьких поражений…

И когда Фред Кэппер, восемнадцатилетний ассистент режиссера на студии «XX век Фокс», сказал Джилл, что поможет ей получить хорошую роль, если та согласится переспать с ним, девушка поняла: на этот раз придется согласиться.

Она пришла к Кэпперу на студию в обеденный перерыв.

– У меня только полчаса, – объявил он. – Дай-ка подумать. Нужно найти такое место, где нам не помешают. – Он постоял минуту в глубокой задумчивости, но тут же просветлел: – Аппаратная звукозаписи! Пойдем!

Они оказались в маленькой звуконепроницаемой комнатке, где все звуковые дорожки сводились на одну катушку.

Фред Кэппер осмотрел пустую комнату и выругался:

– Дерьмо! У них тут раньше был диванчик! – И, взглянув на часы, поспешно добавил: – Придется обойтись. Снимай одежду, дорогая. Через двадцать минут заявятся звукотехники.

Джилл закусила губу, чувствуя себя последней шлюхой, ненавидя этого мальчишку. Но показать этого нельзя. Она пыталась добиться успеха по-своему и потерпела неудачу. Теперь придется делать так, как хотят они. Джилл стянула платье и трусики. Кэппер даже не подумал раздеться, просто расстегнул молнию, высвободил напряженный член, оглядел Джилл и ухмыльнулся:

– Вот это зад! Нагнись!

Джилл поискала, на что бы опереться. Прямо перед ней стояла «машина смеха», консольный пульт на колесиках с записями смеха.

– Ну, давай быстрее!

Секунду поколебавшись, Джилл наклонилась, балансируя на вытянутых руках. Кэппер встал сзади; девушка почувствовала, как его пальцы раздвигают ягодицы, и тут же кончик члена прижался к ее анальному отверстию.

– Подожди! Не туда. Я… Я не могу!

– Кричи, беби, это меня заводит! – пробормотал Фред, всаживая в нее пенис, как нож, разрывая внутренности, врезаясь с каждым воплем Джилл все глубже и сильнее. Она лихорадочно вырывалась, но Фред вцепился в ее бедра мертвой хваткой, судорожно дергаясь. Пытаясь сохранить равновесие, Джилл нечаянно схватилась за кнопки пульта, и комната огласилась раскатами маниакального смеха. Девушка отчаянно извивалась; ладони уперлись в клавиши, в ушах отдавались смешки, вопли, хихиканье, гогот, кудахтанье, рев, будто безликая толпа дружно потешалась над непристойной шуткой. Эхо билось, словно в истерике, отражаясь от стен, а Джилл вопила от боли.

Неожиданно она ощутила короткие, напоминающие дрожь, толчки, враждебный кусок чужой плоти отделился от нее; смех постепенно затих. Девушка закрыла глаза, молча пережидая боль. Когда она наконец смогла выпрямиться и повернуться, Фред Кэппер застегивал ширинку.

– Ты просто великолепна, киска! Эти вопли и вправду меня завели!

Джилл тупо спросила себя, каким же ублюдком это животное станет уже через год.

Увидев, что она вся в крови, Фред посоветовал:

– Вытрись и отправляйся на съемочную площадку. С сегодняшнего дня начинаешь работать.

После этого все остальное далось легче. Теперь Джилл была обеспечена работой на всех студиях: «Уорнер бразерс», «Парамаунт», «Юниверсал»… только никогда не обращалась к Диснею, ведь там секс был ни к чему.

Свою лучшую роль Джилл играла в постели, где любые фантазии мужчин становились сладостной реальностью. Она тщательно, словно к спектаклю, готовилась к каждой встрече, читала руководство по восточной эротике, покупала стимулирующие и возбуждающие зелья в секс-шопе на бульваре Санта-Моника. Знакомая стюардесса привезла ей из Китая лосьон с едва уловимым запахом можжевельника. Она научилась массировать своих любовников – медленно, не торопясь, пробуждая желание.

– Лежи и думай только о том, что происходит с твоим телом, – шептала она очередному партнеру, втирая лосьон в грудь, спускаясь все ниже, к животу, к ногам, легкими круговыми движениями. Пальцы едва касались кожи, лаская, гладя, обволакивая…