Незримые тени

– Выглядите очень молодо, – продолжала она. – Но очевидно, что вы гораздо старше. Вы родились здесь? Адам сказал, что вашими родителями были фермеры.

Хозяйка дома скрипнула зубами.

– Это невыносимо! – закричала она, сорвалась с места и, подойдя к Анне, наклонилась над ней. Бледно-голубые глаза смотрели с вызовом, отчаянием и какой-то страстью.

– Будь ты проклята и я вместе с тобой, – произнесла она, внезапно успокоившись, и снова уселась в свое кресло, не теряя царственной осанки. – Наверное, ты имеешь право знать. Бедняга Адам и понятия не имеет, что обманут, как и прочие горожане. И мне пришлось приложить немало усилий, чтобы изменить прошлое. Ты хотела, чтобы я ответила на вопросы. Пусть так.

Вьяра сцепила руки и устремила взгляд на мечущийся огонь.

– Я поразилась твоей увлеченности и напору, которым ты так самозабвенно отдалась в поисках утраченной истины. Ты отвратительно законопослушна, моя дорогая.

Она произнесла это небрежно, но Анна обнаружила скрытые нотки уважения.

– И при этом ты без спросу забралась в чужой дом, думая, что этого никто не заметит, настроила мальчишку против меня и теперь пытаешься сделать то же самое с остальными. Сидишь тут напротив, как ни в чем ни бывало, ни о чем не подозревая. Совсем не боишься меня, хотя стоило бы. О, да. Я крайне зла на тебя. Да и сейчас не могу сказать, что меня отпустило. Ничего не могу поделать со своей злопамятностью.

Она усмехнулась, но ее глаза смотрели холодно и отстраненно.

– Но что бы там ни было, я понимаю, почему ты находишься здесь и что тебя привело. Мне достоверно известны все подробности жизни и смерти семьи, что столь увлекла тебя. Прежде чем я начну, пообещай проявить терпение, и, если у тебя еще останутся вопросы, задай их после того, как я закончу. То, что ты услышишь, может показаться невозможным или отвратительным. Помни о данном тобой обещании.

– Безусловно, – Анна постаралась унять волнение, но ее голос дрогнул.

Незримые тени

Вьяра устремила взгляд на полыхающий огонь. Звуки ее голоса стали тише, мягче, словно она прислушивалась к себе или вспоминала о давно минувших днях.

– Все твои видения – абсолютная правда. Можешь гордиться собой. Ты права. У Деметрия была сила, что пробуждалась в какой-то страшный или важный миг его жизни и она же стала его проклятием. Всякий раз, как он шел наперекор судьбе и законам природы, испытывал неимоверные страдания.

София могла бы погибнуть там, на обрыве, а он помешал этому. Марина подверглась бы нападению, а он спас и ее. Всякий раз, когда Деметрий делал нечто подобное, жизнь его укорачивалась, а скрытая болезнь подтачивала изнутри. Бесследно подобные опыты с судьбой никогда не проходят. Отчего так? В его случае это объяснимо.

Получив свой дар еще в материнской утробе, Деметрий изменил своему предназначению. Ему было уготовано стать величайшим чернокнижником, который когда-либо рождался на земле, но только он этого не захотел. Забавно, ведь он всю жизнь боролся сам с собой и противился тьме, что его породила.

Родившись во тьме, стремился к свету. Признаюсь, этот парадокс я так и не смогла разгадать. Тень черного мага, которым он не желал быть, навязчиво липла к нему, словно пытаясь напомнить, для чего он родился.

Итак, вернемся в то мгновение, когда на каменном полу маяка под пронизывающим ветром черный маг вернул к жизни ребенка своей горячо любимой сестры. Я вижу на твоем лице признаки нетерпения и готова поспорить, что знаю, о чем ты думаешь.

Почему он вновь не спас Софию? Но вспомни. Когда это произошло впервые, она была еще девочкой, ее сила пробудилась позднее, чем его. Второй раз, в момент рокового падения, София выбрала смерть сознательно. Она приложила к этому всю свою волю, которую ее брат не смог преодолеть. Но зато смог вырвать из ее рук и удержать ребенка. Впрочем, Вера умерла бы от яда, что дала мать, как те двое – Эрик и Петер, что навсегда уснули в своих кроватках, если бы он не пошел дальше и не спас ее ценой своей жизни.

Деметрий понимал, что если не спасет всех, то сделает это хотя бы для одного ребенка. Просто чудо, что тронувшаяся умом мать принесла Веру с собой на маяк. Уж не знаю, на что она рассчитывала. Понимала ли София, что девочка умирает или это была такая игра, осталось вне моего зрения.

Деметрий испытал беспредельную боль перед смертью: сначала сильнейшие судороги, а затем перестал чувствовать свое тело. Прежде чем душа покинула его, он заставил свою беременную перепуганную жену дать клятву, что она позаботится о спасенном ребенке, чего бы ей это ни стоило.

О, я бы дорого дала, чтобы очутиться там и остановить их… Он взял с нее обещание, что она никогда и никому не расскажет, что на самом деле случилось в ту страшную рождественскую ночь. Мысль о том, что молва начнет трепать имя его драгоценной сестры, была ему невыносима. Немыслимо, но всю вину он взял на себя.