Незримые тени

К ней непреодолимо тянуло. Хотелось просто находиться поблизости. Лишь бы ощущать невероятную силу, исходившую от нее.

Все это чувствовал и смотритель маяка.

Как только стало ясно, что при виде Софии у мужчин отнимаются языки, а сами они становятся похожи на дураков, он разрешил девушке покидать дом лишь в сопровождении его самого, старой экономки или Деметрия.

Ее платья стали закрытыми до самого горла, а для волос накупили дюжину платков и косынок. Да и как иначе?

Как избежать греховных мыслей, если у девчонки несравненный овал лица, ровный, матовый цвет кожи с чуть заметным румянцем, огромные темные глаза, а точеную фигуру не скрывают даже простые, скромные платья? А что прикажете делать с этим водопадом тяжелых, вьющихся волос, выбивающихся из-под шляпки? Капризные, тугие локоны так и рвутся наружу, чтобы кокетливо заявить о себе, заставить сердце какого-нибудь приличного мужчины биться в два раза быстрее.

Перечитав все имеющиеся романы, молодая красавица заскучала.

Нет, конечно, ее радовали прогулки с отцом, езда на лошадях наперегонки с братом и визиты к их общим друзьям в город. Но ее душа горела. София поняла, чего ей еще не хватает. Когда-нибудь это поможет ей стать свободной, и она не подчинится воле ни одного мужчины на земле.

Отец вытаращил глаза, когда девушка заявила ему, что желает обучаться музыке, что папочка должен купить ей пианино.

– Почему, – говорила София, чуть хмурясь, – ты раньше мне его не купил?

Петер недоуменно разводил руками. Мол, не догадался.

– Но ты ведь мне его купишь. Правда?

Голос у нее был нежный, а тон – непреклонный.

Делать нечего. На следующий день смотритель отправился в город, заказывать пианино для любимой дочери. Через месяц, к полному восторгу Софии, инструмент доставили по адресу.

Как тут обойтись без учителя?

По особым рекомендациям скрепя сердце Петер выписал из города преподавателя музыки. Последнему было двадцать шесть лет и он с энтузиазмом взялся за обучение юной Софии.

Увидев ее в первый раз, музыкант густо покраснел и долго не мог собраться с мыслями, отвечал невпопад, отчего его приходилось переспрашивать. После первого занятия экономка принесла пирожные, но учитель не смог проглотить ни кусочка, не в силах оторвать глаз от девушки. На вопрос о ее способностях тут же забормотал, что она невероятно одарена, внимательна, умна и что ему очень повезло с такой ученицей.

На третьем занятии он потерял сознание, а на четвертом попросил руки Софии, произнеся длинную, сбивчивую тираду о своих чувствах и превознося до небес достоинства юной особы.

Смотритель выслушал его с открытым ртом, а потом выпроводил за дверь, объяснив, что София еще слишком молода для замужества.

Деметрий наблюдал за всеми этими событиями с легкой тревогой. Он понимал, что отец прав, но наступит день, когда сестра выйдет замуж.

– Замуж? – София подняла брови и звонко рассмеялась. – Но, дорогой брат, я вовсе этого не желаю. Мне хорошо здесь с вами.

И от этих слов сердце Деметрия забилось чаще.

– Папочка, как я теперь стану учиться музыке? – девушка надула губы.

– Прости, девочка, не знаю! – отец развел руками.

– Ничего, папочка. А ты поищи другого учителя.

Петер схватился за голову. За что ему это все на старости лет? Но спорить с дочкой было невозможно, да он и не мог.

На этот раз смотритель нашел одну монахиню, которая играла в церковной школе на органе и фортепиано, посулил хорошее вознаграждение и уверил, что его Софиюшка – настоящий ангел и с ней не будет никаких проблем. Монахиня любезно согласилась приходить три раза в неделю, чтобы обучать прелестное дитя музыкальным премудростям.

Надо сказать, девушка и в самом деле оказалась способной. Она быстро соображала, что к чему, и вскоре стала играть довольно сложные произведения. К тому же монахиня сообщила, что у девушки чудесный голос, который можно и нужно развивать.

– Вот видишь, папочка, и ты, дорогой братец, у меня получается! – София хлопала в ладоши от радости, мечтательно закатывая глаза. – Еще певицей стану! Буду выступать на сцене, появятся сотни поклонников!

Перспектива иметь множество воздыхателей особенно ей льстила. У отца с братом, конечно, имелось свое мнение на этот счет. Но возражать Софии никто не решался. С ней бесполезно было спорить. Она всегда поступала так, как ей хотелось.

Последнее слово оставалось за ней.

Вслед за учителем музыки жертвой чар Софии стал заезжий циркач, потом сыновья трактирщика, галантерейщика, и множество других молодых людей. Смотритель то и дело замечал испуганных юнцов у себя под окнами, мечтающих издалека увидеть объект своего обожания.

– София, девочка, что ты им говоришь, почему они так липнут? – раздраженно интересовался Петер.

– Уверяю тебя, что абсолютно ничего, – уверяла его дочь. – Кто в городе увидел, кто на берегу. Не могу же я сидеть взаперти, в самом деле. Ну, глазеют, что с того?

Смотритель качал головой.

– Не нравится мне все это. Ох, не нравится. Пусть держатся подальше.

Теперь, когда дети выросли, Петер смог убедиться, как он ошибался насчет сына.