Нф-100: Изобретатель смысла

Но теперь арсенал мой исчерпан, мне нечем защищаться от хаоса, в который постепенно превращается моя жизнь. Я не знаю, во имя чего я должен действовать, зачем мне вновь подниматься и идти. Посмотри на меня: я погружаюсь в сон, я распадаюсь. Ещё немного - и пойдёт по земле пустое тело, как машина, дорабатывающая заряд. Будет оно что- то делать для поддержания работоспособности - машине ведь немного надо,  - будет качаться от добра ко злу под действием случайных сил, и не вспомнит даже, что когда- то оно боролось, верило, мечтало жить...

Ты веришь, Саша, я не могу даже смеяться над тем, что со мною стало: смех умирает в груди. Хаос пожирает всё, и всё - добыча безумия. Я говорю тебе о любви потому, что я слаб.

Давай уедем отсюда, уедем далеко- далеко - ты и я. Ведь не целиком же мир охвачен войной, и не везде люди увечны. Вот мы и уедем туда, где есть на что надеяться, где сердцу человеческому незачем ожесточаться. Будем жить вдвоём, и радоваться солнечному свету, шелесту листвы, дуновению ветра и порханию бабочек...

Но я заговариваюсь, ведь есть и практическая сторона дела. Вот что, милая моя Сашенька: нам как можно скорее нужно пожениться. Давай поженимся?

Плевать, что подумают: я люблю тебя.

Твой Вовка.

-  И ты скажешь, что написал это по пьяни, да?  - тихо спросила Сашенька.  - Вот так просто - выпил и написал?

-  Ну да,  - ответил, покраснев, Крымов.  - Так и есть. А что ты себе напридумывала - меня не касается. Я за твои фантазии не отвечаю.

На мгновение Гиркасу показалось, что Сашенька готова взорваться негодованием: брови её вскинулись вверх, рот был полуоткрыт, на щеках алел румянец. Но она взяла себя в руки и устремила на Крымова долгий нежный и печальный взгляд.

-  Вовка,  - сказала она тихо- тихо.

-  Сашенька,  - ответил Крымов, потупясь.

И больше они ничего не сказали друг другу, просто стояли и молчали. Молчали и остальные девушки. Никто не заметил, как в комнату зашла толстуха Магда - огромная, благоухающая розовым маслом, в одних чулках.

Немую сцену прервала бандерша, вернувшаяся с вином. Протянув Гиркасу бутылки, она повернулась к своим подопечным и сказала:

-  Люську выносить пора. Только что машина приехала.

-  Я кашне своё не дам,  - неприязненно сказала Магда.  - И без того на неё три флакона духов истратила. Она мне всю комнату провоняла!

-  Дура!  - вспыхнула Сашенька, словно очнувшаяся от сна.  - Луиза, можешь взять мою кофточку.

-  Какую?  - спросила бандерша.  - Это которая бисером вышита?

-  Да. Бери, не стесняйся.

-  И кто тут дура?  - фыркнула Магда.  - Хорошую вещь отдаёшь, не рванину. О себе подумай.

-  Да что у вас тут такое?  - спросил Крымов.

Ответила ему Изабелла.

-  Всё как обычно,  - сказала она.  - Суровые трудовые будни. Ходил к Люське офицер местной службы безопасности - красивый, обходительный, денег не жалел. Ревновал, правда, очень. Она на кантоны шпионит, звонки делает, у неё на устах постоянно: Гранд, Орисс, Тримин, Фалерок - это названия кантонов, а он думает, что она о мужиках, что это хахалей её имена. Совсем рехнулся от страсти: застрелить угрожал.

-  И что же?  - спросил Гиркас.

-  Ну и застрелил. Два дня назад. Пришёл и сразу к ней: через час слышу - кричит. Ну, думаю, принесла тебя нелёгкая. И правда: только заснуть успела, слышу - выстрелы: один, другой, третий. Три раза выстрелил. Выходит бледный, глаза горят. Невменяемый. Спрашивает меня: который час? Полвторого, говорю. Он - за голову: "Батюшки, да я уже час на службе должен быть!" Я же, говорит, на пару минут отпросился, в туалет и сразу обратно. Не подскажите, какой автобус отсюда до казарм ходит? Отвечаю: двенадцатый. Он как припустил, а я ему вслед кричу: "А с Люськой- то что?" А он мне в ответ: "Ты её пока не трогай, спит она!". Ага - спит! Без головы- то!