Ни слова больше!

— Бери, что найдешь, — бурчу я, вновь отыскивая школьный снимок Лайлы Роббинс. У меня вошло в привычку открывать и закрывать фотографию, надеясь на момент озарения, когда я с полной уверенностью увижу в ней мать Шейна. Увы, стопроцентной уверенности нет. Зато я не сомневаюсь, что лицо мне знакомо.

Просто никак не могу вспомнить откуда.

Глава 35 Трипп

— Трипп?!

Окрик с кухни застает меня врасплох: я привык к тишине в доме, когда прихожу из школы.

— Поди-ка сюда и объясни мне, что это значит?

На дворе среда, и я понятия не имею, почему отец не спит и что его разозлило. Причем выяснять совсем не хочется.

— Ну, что стряслось?

Бросаю рюкзак на пол и прислоняюсь к дверному косяку. Тут же застываю на месте: отца практически не видно из-за батареи пустых бутылок на столе — тех самых, которые я опустошал на прошлой неделе и второпях прятал под раковину в полупьяной решимости вскоре заменить их на полные. Пиво в холодильнике я не трогал, надеясь, что так он ничего не заметит.

— Стряслось то, что я утром полез за средством для прочистки труб и обнаружил вот это все, — говорит он. — Не помню, чтобы сам это выпил.

— Ах, ну да…

Я растерянно чешу в затылке. Никакого объяснения в голову не приходит. Взгляд у отца такой, что хорошего не жди — он вот-вот взорвется.

— «Ну да»? — грозно повторяет отец. — Ты теперь в мой бар повадился? — Чем дольше я молчу, тем больше он свирепеет. — Что за дела, Трипп? Они были полные! Ты гостей назвал или все один… — Он замолкает, видимо, только теперь осознав масштаб проблемы. — Ты один все выпил? Провалялся неделю на диване не потому, что болел?

Чувствую, оттягивать разговор больше не получится.

— Я не болел, — признаюсь, опускаясь на стул напротив отца. — И выпил все в одиночку.

— Боже, Трипп. — Голос еще сердитый, но уже с ноткой беспокойства. — Что на тебя нашло?

— Возникли кое-какие проблемы.

Отец невесело усмехается, проводит рукой по подбородку.

— Проблемы, похоже, немалые. Я не догадывался… — Он берет одну из бутылок и смотрит на этикетку, как будто надеется прочитать ответ. — Поделишься?

С трудом сглатываю:

— Помнишь мистера Ларкина?

Папа хлопает глазами. Чего-чего, а такого захода он точно не ожидал.

— Конечно помню.

— В последнее время со всех сторон напоминают о его смерти: мемориальный проект в школе, два телешоу занялись расследованием…

— Да ты что, серьезно?

Суть не в том, ну да ладно.

— Серьезней некуда. Короче, я стал опять думать о тех событиях. И должен сказать тебе, пап… — Смотрю в его усталое, недоуменное лицо. Была не была. — Я знаю про деньги на школьную поездку.

Отец озадаченно наклоняет голову:

— Школьную поездку?.. — Внезапно до него доходит, только я не могу понять выражение папиного лица. — А-а, украденные деньги! — восклицает он.

— В общем, я их нашел. У нас под верстаком. — Нет сил на него смотреть, поэтому обращаюсь к потрескавшемуся линолеуму. — Хотел вернуть обратно в школу, только с перепугу сунул их в шкафчик Шарлотте, где их и обнаружил Гризли.

— Все ясно. — Голос папы пропитан сожалением. — Я не знал, кто их в школу отнес. Ты молчал, и я надеялся, что это… Бог с ним, глупо было надеяться. — Озадаченный его реакцией, я наконец поднимаю глаза, а он спрашивает: — Почему ты вдруг так расстроился, после стольких лет?

— Ну, из-за смерти мистера Соломона я…

— Ох, ну конечно! — Отец краснеет и впервые с начала нашего разговора выглядит виноватым. — Ты наткнулся на беднягу у него в доме, а я даже не подумал — оставил тебя переживать в одиночестве. — Голос дрожит. — Прости, Трипп. Я слишком расслабился, привык, что ты сам о себе заботишься. Господи, я бы на твоем месте тоже все спиртное в доме выпил.

Борюсь с желанием выложить ему главную причину, по которой я переживал, кем считал его целых четыре года. Я же понимаю — от такого признания он придет в себя не скоро. Поэтому задаю вопрос:

— Пап, зачем ты взял деньги? То есть тебе, конечно, приходилось нелегко, но неужели…

— Трипп, — прерывает отец. — Я их не брал.

Тупо таращусь в ответ:

— Ты же только что сам сказал…

Минуту. Он сказал: «Я не знал, кто их в школу отнес. Ты молчал, и я надеялся, что это… Бог с ним, глупо было надеяться».

Вот болван! Как же я раньше не догадался?

— Лиза-Мари? — спрашиваю.

Отец кивает:

— Она взяла их во время весеннего концерта в Сент-Амброузе. Я, понятное дело, был не в курсе. Твоя мать планировала на следующий день уехать, но почему-то задержалась. — На щеках отца играют мышцы. — Неделей позже я столкнулся с ней в супермаркете и ужасно разозлился, потому что она была тут, а с тобой не общалась. Я пошел к Валери, хотел им обеим все высказать, и увидел у Лизы-Мари в сумке конверт. Она даже не удосужилась его припрятать, хотя все родители знали о пропаже.

Я слушаю, выпучив глаза, отец продолжает:

— Короче, я принес деньги домой и думал, как их подкинуть обратно. Когда конверт исчез, а после обнаружился в школе, я решил, что Лиза-Мари раскаялась и пришла с повинной, но меня дома не оказалось, и она просто вернула деньги.

Видя выражение моего лица, папа грустно усмехается: