Ни тени стыда. Часть первая

Это был прикреплявшийся к кирасе шлем для турниров «жабья голова», но гораздо красивее, эстетичнее (Ти уже давно лелеял эту идею и принёс оружейнику соответствующий рисунок и чертёж), что сближало его с топфхельмами. Ещё одной особенностью шлема было полное отсутствие смотровых щелей, только крошечные отверстия для вентиляции.

— А кирасу мне обещал подарить отец того парнишки, которого мы спасли позавчера в числе прочих пленников. Ну, или у нашего пленного заберём, вроде как у рыцарей принято отдавать латы победителю. Уверен, я уже достаточно окреп физически, чтобы носить вместо бригантины кирасу со стальной юбкой, как папа. Что вертишь?

— Почему-то этот шлем мне горшок напоминает. Пусть красивый, но всё равно горшок.

— О, наконец-то чем родным для тебя запахло, простой поселковый парнишка.

Они оба засмеялись этой шутке. Затем тенир продолжил расхваливать свою выдумку.

— Я уже пять лет тренируюсь биться вслепую, ориентируясь только на то, что видит моя тень. Думаю, настала пора испытать навык в бою. Этот шлем выдержит удары и клевца и алебарды, и его не собьёшь с головы. Отсутствие смотровых щелей или отверстий... ну, понимаешь, Герт?

— Да, понимаю. Тот огромный рыцарь позавчера казался неуязвимым, но как ловко ты ему вонзил меч в щель забрала.

— Не скромничай. Я имел с ним время повозиться только потому, что ты отсёк пеших сержантов. Вообще, у нас неплохая команда, друг.

Они, действительно, стали настоящими друзьями. Герт в мыслях своих даже немного стыдился перед Бличем, к которому так тянулся, а теперь чувствует себя гораздо комфортней с его двоюродным братом. С тениром мальчика сблизили не только совместные приключения. Гуллейн младший обладал кучей недостатков от заносчивости до вспыльчивости, но именно это и нравилось. Можно было не стесняться собственного несовершенства.

Герт стал намного увереннее в себе, и у него ослабло желание иметь рядом советчика, для которого бы не стоял выбор между меньшим и большим злом, а всегда только между «хорошо» и «плохо». Теперь он сам легко совершал любой выбор, полностью принимая на себя его последствия.

И отныне Герт точно знал, что Блич никогда не будет его понимать так, как он об этом мечтал. Ибо не окажется в ситуации «предать одно, чтобы сохранить другое», а если и окажется, то всё закончиться Чумой теней.

Но тяга осталась, правда, поменяв вектор. Теперь Герт видел всю ранимость сверстника-тени. Да, Блича изменили последние приключения. Он уже мог за себя постоять и лучше разбирался в людях. Но внутри — Герт успел почувствовать за то недолгое время между боем в логове и уходом на войну, когда получилось с ним поговорить, — всё ещё оставался очень уязвим.

Блич бы, наверное, очень обиделся, если бы узнал, но Герт сейчас воспринимал его как младшего брата, даром что они ровесники. И очень хотел по-настоящему с ним сдружиться уже с другой целью — удовлетворить естественную тягу делиться опытом и заботиться.

И уж кузену Ти точно не следовало знать, что его — всегда готового напомнить, что он старше, выше и физически крепче — Герт считал абсолютно равным себе.

Ребята решили свернуть в лазарет, проведать пленного рыцаря. Лекарь встретил их со странной улыбкой.

— Как себя чувствует мой пленник? Не сильно я его пришиб? — спросил кузен Ти.

— Обошлось, хотя таким сильным ударом ты мог и шею сломать. Вообще, ни одна другая девчонка бы на её месте не выдержала.

— Что?! — хором воскликнули ребята. — Какая девчонка?

— Самая крепкая, какую я видел. Вообще, она умоляла не говорить, но я не карась и не окунь задарма молчать. Кошель у неё кто-то украл, а доспехи и оружие она продать отказалась.

Кузен Ти сглотнул слюну. Если известие, что он дрался с девчонкой, выйдет за пределы лазарета, то прощай вся заработанная за эти дни слава.

— У нас есть дюжина золотых. Достаточно?

— Ну... ладно. Клятва Светом, не скажу ни слова. И угомоните её брата, а то я обращусь к коменданту. Щенок хотел убить меня стулом, когда я намекнул, что моё молчание не бесплатное.

Они зашли внутрь и увидели храброго оруженосца, — ему, действительно, было где-то десять лет, — и рыцаря, оказавшегося девушкой.

Она сидела на кровати в одной сорочке, с компрессом на голове. Заметив посетителей, сразу же накрылась покрывалом, но Герт успел заметить, что хоть в ней и чувствуются мышцы, а не рыхлость домашних девушек, но нет никакого мужланства, как можно было бы предположить по лёгкости, с какой она двигалась в полных латах. Сравнив с возлюбленной, к своему стыду он понял, что фигура ратницы ему нравится гораздо больше. В Фейли было ещё очень много девчоночьего, подросткового, а пленница Ти была именно девушкой, уже взрослой, хоть и юной. Только попросив мысленно несколько раз прощения у будущей, как он был уверен, жены, Герт успокоился.

Ничего, через пару лет у Фейли тоже всё, что нужно, достигнет нужных размеров. А может, и не достигнет, может это её врождённый тип женственности... Всё равно он её не бросит, ибо не в фигуре счастье.

Что касается тенира, то меньше всего его заботило, какая у пленницы фигура — он был в гневе.