Няня для Лорда, или Здравствуйте, я ваша новая проблема!

До тех пор, пока ключ не будет готов, ничего не получится. Артефакт не откликнется, а попытка применить силу закончится большой бедой не только для ключа, но и для всех, кого коснется взбесившаяся сила.

Кто знает, выживет ли после такого этот маленький хрупкий ключик…

Элайна не питала иллюзий. После всего ее ждет либо успех, либо смерть. Если сила артефакта не подчинится, то останется только писать завещание и молиться, чтобы смерть от рук Кирама — или его слуги — была быстрой.

Но женщина старалась об этом не думать. Перед ее внутренним взором уже раскинулся другой мир, созданный артефактом, порожденный его силой, разделенной с теми, кто позволит ему освободиться.

Слабый король должен уйти.

Семьи, владеющие такими же артефактами, — исчезнуть.

Кто сказал, что такая, как Элайна, не сможет править? Кто сказал, что она слаба?!

Элайна так не считала. Она видела, чувствовала, что ее будущее может быть великим. Она достойна куда большего, чем просто быть «номером два», вторым хранителем, данью традициям и больше ничем.

Она слишком многое поставила на кон, чтобы сейчас отступить: семью, собственную жизнь. Всем пожертвовала.

И сейчас перед ней на полу сидела маленькая девочка, заплаканная и испуганная.

Она еще храбрилась какое-то время, пока не поняла, что никто не спасет и не придет искать.

И Элайну это устраивало. Ей нравилось видеть, как униженная и разбитая Брин цепляется за свои детские наивные представления о мире. Элайна знала, что те скоро с треском разлетятся на куски, оставив после себя незаживающие раны.

Как у нее когда-то.

Женщину успокаивало это чувство власти над чужой судьбой, ведь над своей у нее никогда власти не было. Очень приятно держать в руках чью-то жизнь. Смотреть, как полные слез глаза устремлены на тебя, со смесью страха, злости и отчаяния. В них только один вопрос: что будет дальше?

Ничего хорошего. Для самой Брин, конечно.

Это Элайна могла сказать наверняка.

Как только они откроют артефакт — ключ больше не потребуется. Больше не будет артефакта, который нужно им запирать — а значит, и сама девчонка больше не нужна.

Такого уговора не было, и Элайна не собиралась настаивать.

Когда артефакт поделится силой со своими освободителями, то никакой лорд Волен больше не будет страшен. Правящие семьи будут слишком заняты нагрянувшими бедами, чтобы помогать обезумевшему отцу отомстить за дочь.

И Кирам никогда не сможет даже близко подойти к Элайне.

— Папа придет за мной! — выпалила Брин.

Ее милое личико покраснело от напряжения. Девочка не оставляла попыток избавиться от скрутивших ее пут.

Забавная. И такая глупая.

— Никто за тобой не придет, — медленно ответила Элайна и, опустившись на корточки, с наслаждением отметила, как девочка сжалась и притихла, прижимая ручки к груди.

На шее Брин болтался какой-то совершенно невзрачный камень. Убогая дешевка, которую могла подарить только какая-нибудь… нянька.

Элайна проглотила комок колючей ревности, что настойчиво распирал горло.

Плевать!

Очень скоро все это не будет иметь значения.

Брин упрямо вскинула острый подбородок, и в ее глазах появилось что-то новое, чего Элайна никак не ожидала там увидеть.

Превосходство.

Потаенное знание, что все будет так, как она говорит.

— Папа придет! — твердо сказала девочка, и, казалось, эти слова ее немного успокоили. — Он придет, и вы не сможете ничего с этим сделать!

«Нет, детка, героев не существует», — хотела ответить Элайна, но слова застряли в горле.

Уверенность девчоки ее раздраждала, и, сжав в руке камень, она молча продолжала чертить символы, стараясь больше не смотреть на Брин.

«Нет рыцарей в сияющих доспехах, что придут тебе на выручку. Никто не спас ту несчастную дурочку из высокой башни — дракон просто обглодал ее до костей и оставил самые тонкие из них в качестве зубочисток. И тебя никто не спасет».

— Не думал, что слова ребенка способны так вас задеть.

Элайна вздрогнула и выронила камень, а когда наклонилась, чтобы поднять его, заметила, как сильно дрожат пальцы.

Она надеялась, что Вейл не явится до того, как она закончит. Его присутствие действовало на женщину угнетающе, хоть они и сидели в одной «лодке». Вот только Элайне всегда казалось, что если эта «лодка» пойдет ко дну, Вейл выберется без труда, а вот на ее шее затянется тугой узел веревки, с булыжником на конце.

— Глупые фантазии не могут расстроить, — Элайна вернулась к работе. — Они только веселят.

Последний символ затейливым зигзагом лег на положенное место, и женщина вздохнула с облегчением.

— Готово, — сказала она тихо, не поворачиваясь к Вейлу. — Но артефакту нужно время, чтобы раскрыться. Это нельзя сделать прямо сейчас.

— Я слышал, что можно ускорить процесс.

Элайна фыркнула.

Глупости какие! Невозможно «ускорить процесс», правила для артефактов не просто так придумывают.

Она хотела сказать это все вслух, но не смогла издать ни звука.

Боль пришла не сразу. Она подкралась, как хищный зверь, чтобы вероломно вонзить когти в позвоночник и, пробравшись под ребра, сдавить дрогнувшее сердце.

Последнее, что увидела Элайна, — красные пятна у ног.