Ничья

Вернемся к неприметному молодому человеку, с которым Орпа однажды имела беседу на автомобильной стоянке. Этот скромный парень трудился мойщиком машин, и, как читатель уже понял по характеру переданного им Орпе сообщения, являлся тайным бургским агентом в Дроре. Такая же мысль пришла в голову и героине нашей повести. Она сделала правильный вывод – ходячий комбинезон не оставит ее в покое. Поэтому будет лучше первой проявить инициативу, познакомится и подружится с пролетарием.

– Здравствуйте, – произнес труженик, снова встретив Орпу на своем рабочем месте, – надеюсь, вы догадались о моей роли в нашем общении?

– Конечно догадалась! – приветливо ответила Орпа, – я думаю, коли нам предстоит совместная работа, то для начала неплохо бы познакомиться. Меня зовут Орпа. Впрочем, уверена, имя мое вам известно.

– Да, известно. Открыть свое настоящее имя я не имею права. Мое служебное имя – Кешер. Прошу, если не любить, то жаловать!

– Обещаю стараться, Кешер! Вы связной? Вы тот человек, которому я должна передавать донесения в Комитет Спецопераций?

– Совершенно верно. Однако, Орпа, на территории противника не следует произносить вслух название нашей организации. Имейте в виду.

– Не знала. Исправлюсь. Мое первое донесение будет готово со дня на день.

– Встретимся послезавтра в это же время. Вот вам конверт, в него запечатаете послание и передадите мне. Сейчас я на работе, пойду мыть машины.

– Погодите, Кешер, не торопитесь. Нам есть о чем поговорить. Я думаю, вам хорошо известна моя история. Хотелось бы больше знать о вас. Не могу ли я быть вам полезна, не испытываете ли вы нужду в средствах? Комбинезон ваш выглядит неважно, заплаты на нем. Рассказывайте, не стесняйтесь, я помогу вам.

Теплые слова до невозможности растрогали Кешера. Жизнь в Бурге не баловала его. Он поддался соблазну момента и поведал Орпе некоторые подробности своего прошлого и нынешнего бытия.

– Я – сирота, – начал Кешер, – рос в детском приюте. Голодно и холодно. Как-то раз одна богатая бездетная семья из Дрора пожелала усыновить меня, но, к несчастью, был издан закон “О национальной гордости бургандцев”. Я остался на попечении государства.

– А как же вы попали на нынешнюю вашу службу?

– Страдая от недоедания в подростковом возрасте, я совершил несколько краж съестного. Я был пойман и заключен в детскую трудовую колонию, из которой вскоре бежал. Для меня началось горькое время беспризорщины. Ночевал под котлами, в каких смолу варят. И вот чудо: совершенно неожиданно обнаружилось, что я прекрасно играю на фортепиано и артистически пою романсы!

– Да вы, Кешер, по-настоящему талантливы!

– Может и так, но по глупости закопал свой талант в землю!

– Жаль. Ведь имеющему дастся, а у неимеющего отнимется!

– Вышло не так. Женился я. Детки пошли. С темными родимыми пятнами в биографии ни на какую службу меня не брали. Опять стал воровать.

– А все-таки, как вы оказались здесь?

– Очень просто. Попался на краже. Двое в синем, двое в штатском, черный воронок. Привели меня в учреждение, название которого нельзя произносить вслух на территории противника. Говорят, мол, ты замаран. Выбирай – или дашь согласие служить в нашем ведомстве, или отправишься за решетку, а жену и детей мы поместим в лагерь перевоспитания для членов семей правонарушителей. Я выбрал то, что выбрал.

– Я поняла. И каково же вам теперь живется, Кешер?

– Неважно живется. Я ведь на крючке. Наниматели мои пользуются этим и платят мало. Что остается – посылаю домой семье.

– Вот вам деньги, отправьте жене в Бург.

– Не знаю, как и благодарить вас, Орпа!

– Благодарить меня – дело для вас совершенно простое! Я ведь женщина, а женское любопытство крайне велико …

– Почти не уступает мужскому, – перебил Кешер.

– Может быть, – улыбнулась шутке Орпа, – вот мне и хотелось бы знать о происходящем в Бурге. Вы связной, и вам известны тамошние новости. Делитесь со мной!

– Разумеется, Орпа!

– Замечательно. А я установлю ежемесячную добавку к вашему скудному бургандскому заработку. Лады, Кешер?

– Лады, Орпа!

***

Орпа и Кешер – люди деловые, и оба добросовестно исполняли свой устный договор. Он сообщал ей новости из Бурга, а она поддерживала его семью и передавала конверты с донесениями генералу.

Тем временем в Дроре стали слишком заметны некоторые неблагоприятные перемены. Бдительный Яков, высокопоставленный чиновник бюро по расследованию антидрорской деятельности, обратил внимание на странные и прежде неизвестные явления.

Участились заболевания лихорадкой, а исцелившиеся неохотно возвращались на работу, что было не характерно для дрорцев. Врачи заметили неожиданную вспышку падучей болезни. Пошатнулась нравственность граждан. Холостые мужчины принялись склонять одиноких женщин к сожительству, вместо того, чтобы предлагать вступление в законный брак. Еще хуже: девицы начали сомневаться в правильности непорочного нравственного пути.