Ниенна. Благословленная Смертью

Да. Цена, уплаченная за победу над Тридамат, была велика. Но и награда за этот бой оказалась не меньше размером. Никакой иной богини у Ниенны быть не могло, кроме Милосердной Матери, дарующей страждущим вечный покой.

Она — некромансерка. Она склоняется только перед Смертью, что не пустила ее в небесную обитель раньше срока, но зато наградила благословением и частью своей силы. Ее, девчонку-первокурсницу, даже не чародея с огромным колдовским опытом, живущего на свете не одну сотню лет!

И никаких иных богинь для Ниенны больше не существовало. Даже тех, кому испокон веков не могла сопротивляться ни одна живая душа.

Ибо все живые в этом мире равны перед величием Смерти.

Ниенна с трудом разлепила губы.

— Да пошла ты к иглобрюху в пасть, — с презрением выплюнула она и закашлялась.

Прекрасная дева закричала, лицо ее исказилось в гневе, по белой коже начали цвести уродливые пятна. Куда только подевалось неземное очарование? Выпученные желтые глаза, тонкий безобразный рот. Черный язык, трепещущий меж отвратительных губ.

Жаба, как есть жаба!

Пол под Ниенной содрогнулся от чьей-то тяжелой поступи. Некромансерка вынырнула из липкого вязкого морока, хватая воздух пересохшим ртом. Василиск вздрогнул, а затем выпучил глаза и разинул клюв — чья-то сильная рука, обмотанная в тряпицу, твердо держала его за алый гребень на затылке.

— Знаешь, что делают с бесноватыми зверюгами, вдруг решившими напасть на людей? — нехорошим тоном спросила вставшая над ними Герда.

Голос подруги звучал глухо, как сквозь вату. Валькирия рывком потянула василиска наверх, тот яростно зашипел и начал дергаться во все стороны. Ниенна тут же перекатилась на бок и поднялась на четвереньки. Хребет ныл, в глазах двоилось, саднила грудь под разорванным когтями балахоном.

Тварь судорожно извивалась, пытаясь выбраться из стальной хватки Герды. Яд из полураскрытого клюва брызгал во все стороны, оставляя на синем мундире многочисленные дырки.

— Еще и одежу изгадил, паразит, — посетовала Герда, а затем размахнулась и швырнула ящера в самый дальний угол. Василиск пролетел над бочками с вином, едва не задев кончиком шипастого хвоста выпутавшегося из колбас Эдгара, миновал составленные в кучу жбаны с маринованными огурчиками и впечатался в огромный холодильный шкаф, доверху набитый деликатесными оливками, померанцами и лимонной кожурой. Толстая дверца из зачарованного противоударного стекла окрасилась кровью. Тварь съехала на пол с вякающим звуком, попыталась приподняться на дрожащих лапах — и снова рухнула, уже насовсем.

Второй шанс для удара заклинанием, что высасывало жизнь, Ниенна не упустила. Так и пальнула — почти вслепую, стоя на коленях, потому что ноги от усталости уже не держали.

*

Дальнейшее ей помнилось смутно, хоть Азали и быстро нейтрализовала воздействие яда василиска.

Из подвала выгребались на своих двоих, чертыхаясь по дороге. Альбрехт со стоном потирал макушку, Бродди — ушибленную задницу. Мадам Георгина к тому времени очнулась и сидела, окруженная стайкой щебечущих девиц. Увидев Герду, на чье могучее плечо опиралась едва передвигавшая ноги Ниенна, а следом Эдгара, волокущего за хвост мертвого ящера, девки подняли визг.

— А ну тихо все! — рявкнула не своим голосом Азали и щедро угостила присутствующих парочкой отрезвляющих заклинаний. — И без ваших истерик голова кругом идет!

Девицы живо очнулись и принялись хлопотать. Поднесли своим спасителям чарки с тем самым золотым вином (Ниенна наотрез отказалась, попросив теплого молока с медом), навели порядок в комнате. Студиозусы, воспользовавшись гостеприимством, рухнули вповалку на огромную кровать. Все равно по прямому назначению она никому сегодня не пригодится.

— Надо жандармов вызвать, — задумчиво произнесла Герда, уставившись в зеркальный потолок. Посмотреть было на что. Все помятые, поцарапанные, мундиры и балахоны рваные, сами с головы до ног в древесной стружке да занозах. Довершал картину петух, устроившийся у Бродди на животе. Птицу оставили наверху, и она времени даром не теряла — успела украсть со стола и раздербанить кисть винограда. Но никто не стал ее за это ругать — сил не было.

— Нельзя жандармов, — тут же заохала мадам Георгина. — Увидят господина Краковаца, доложат королю. Слухи нехорошие пойдут, он ведь женат…

— Вот леший, — выругался Альбрехт. — Ладно, я пошлю сигнального дракона нашему декану. Пусть преподаватели явятся, расколдуют обоих, может, расскажут что-то интересное. Потом уж вызовем стражей правопорядка…

Дальше все закрутилось очень быстро. Колдовать в стенах «Алой обители» запрещалось законом, разве что для спасения человеческих жизней. Потому преподаватели не стали заморачиваться экивоками и заходить через парадную дверь, а просто открыли портал прямо в спальню. Явились Удмертий и Левия, а с ней — три целительницы из академического лазарета.