Нигде посередине

Идиллия продолжалась с осени до начала лета; летом же на дачу приезжали родители с маленькой Машкой, у которой на кису была аллергия. Перед их приездами молодые драили дом мокрыми тряпками, вытрясали покрывала и выветривали кисин запах, но кошачья шерсть всё равно незримо присутствовала повсюду, Машку по ночам трясло в приступах астмы, и они не знали, куда бежать и что делать, чтобы спасти ребёнка. В итоге решено было, что ежегодно к началу дачного сезона кису из дома будут убирать. Отчим предложил свою мастерскую в монастыре на Красносельской в качестве временного жилья, и туда кису и стали отселять на три летних месяца. В мастерской работали художники и скульпторы, там было тепло, накурено, и недостатка в мышах, надо полагать, тоже не ощущалось. Кисе там выделили перевёрнутый меховой треух в качестве лежанки, и она не чувствовала себя обиженной судьбой, по крайней мере попыток сбежать и вернуться домой не предпринимала.

Летом девяносто четвёртого молодые хозяева засобирались в дальний путь, и киса, кажется, всё поняла. Мне до сих пор сдаётся, что каким-то кошачьим чутьём она, похоже, почуяла, что осенью уже не будет ни крыльца, ни света на кухне, ни мышей, ни кальмаров, ни картофельных оладий, и вообще ничего уже никогда не будет, и дом опять станет таким же тёмным и пустым, каким и был до их приезда. И она не стала дожидаться. Молодым сказали, что киса просто пропала – ушла гулять по монастырю и не вернулась, а те в предотъездном дыму как-то не очень настаивали на поисках и сами искать не помчались. Возможно, она попала под машину; возможно, её подобрал кто-нибудь, позарившись на красоту, а, возможно, просто её срок настал – киса была уже немолода. Как бы то ни было, осенью молодые хозяева в Апрелевку уже не вернулись, не вернулась и киса. Дни приходили и уходили, тёмные выстывшие комнаты освещались только заоконным светом, и, когда свет проникал в жильё, на притолоке двери, покрашенной белой глянцевой масляной краской, можно было разобрать ещё надпись карандашом, гласившую: «Понюхай кошку. Котом пахнет».

Славный пёс Найджел

Мироздание устроено так, что хорошо слышит не только высказанные вслух пожелания, но и охотно подстраивается под внутренние сомнения и стремления, пускай даже и неозвученныe. Как только они решили про себя, что вот теперь неплохо бы было завести собаку, как искать долго не пришлось. Найджел нашёл их сам.

Собравшись, как обычно по утрам, в город, они, открыв дверь, обнаружили на заснеженном крыльце серого щенка. Щенок лежал под дверью, свернувшись калачиком и укрыв нос пушистым хвостом. Откуда он здесь взялся – осталось навсегда неизвестно; возможно, его подкинули соседи, а возможно – подкинуло то самое мироздание, которое так охотно прислушивается к нашему жаркому внутреннему шёпоту. Щенка пригласили зайти, угостили и, опаздывая на следующую электричку, оставили сидеть в кухне, закрыв дверь в комнату: на улице было морозно, и выгонять щена на двор они не решились. Приехав поздно вечером домой, они с удивлением не обнаружили никаких луж или иных следов бесчинств; щен сидел под столом, был счастлив увидеть людей и вёл себя как порядочная домашняя собака. Не трогал даже рыжую кису. Его выпустили погулять; через несколько минут он вернулся, как будто уже понимал, что теперь здесь его дом и что его уже отсюда точно не прогонят. Прогонять его к тому моменту уже действительно никто не собирался. Щена взяли на руки и стали крутить так и этак, задирая хвост и поворачивая разными концами к свету, надеясь определить его пол. Два биолога, до того никогда не имевшие дома собак, не очень хорошо представляли, как там у собак всё устроено, но, посовещавшись и привлёкши на помощь всю свою фантазию, решили, что «вот это – это точно оно… ну, в смысле, он… они…», и признали гостя мальчиком. За именем тоже далеко ходить не пришлось. На столе лежала популярная в то время книжечка с переводами стихотворений Джона Леннона, и оттуда сразу же выскочили строчки «славный пёс Найджел» (в оригинале стихотворение называется «Good Dog Nigel» и имеет печальную концовку. Забегая вперёд, могу сказать, что, по крайней мере, той участи щенок избежал). Пса окрестили Найджелом и оставили жить.