Нигде посередине

Поняв, что жилищная проблема решена окончательно и навсегда, Найджел вспомнил, что он всё-таки щенок, и принялся буянить. Первой жертвой стал замечательный цветастый кавказский шерстяной ковёр, который молодожёнам подарили на свадьбу родственники из Баку. Ковёр собирались повесить на стену в соответствии с нормами советского гламура, а пока использовали как покрывало на кровать. Найджел с покрывалом разобрался в два дня. Если после первого захода ещё была надежда, что прогрызенную дыру можно будет в будущем загородить книжной полкой, то на второй день от ковра кроме дыры практически ничего не осталось. Пса выдрали, дырку и висящие по краям лохмотья вынесли на задний двор и спалили в бочке. Следующими на очереди оказались электрические провода. Какие ангелы направляли и окормляли эту собаку, ребята так и не смогли предположить, но факт оставался фактом: за следующие несколько дней в доме были перегрызены практически все шнуры, включённые в розетки, а собака оставалась жива и даже не утратила энтузиазма. Следующим пал жертвой хозяйкин студенческий билет, оставленный где-то на поверхности, а потом, в разгар сессии, за ним отправилась и зачётка. Окончательно распоясавшись, он принялся было за книги. Начал с тех, которыми был накрыт хомяк, чтобы не сбежал. Книги были разодраны, хомяк таки сбежал, воспользовавшись случаем, а пёс был дран повторно. Но тут уж они поняли, что надо принимать меры: без ковра жили и проживём и дальше, провода хозяин склеил изолентой, документы можно было восстановить, хомяка не жалко, а вот книги по большей части были казённые, библиотечные, за них пришлось бы расплачиваться, а денег не было. И Найджела на следующее утро отправили дожидаться хозяев на улицу.

С этого дня началась новая жизнь собаковладельцев. По утрам Найджел провожал хозяев до станции, носясь вокруг широкими кругами. Дойдя до путей, те принимались бросать в него комками земли, топать ногами и кричать «домой! домой!», и он испуганно приседал на задние лапы и, пятясь, исчезал за ларьками. Вскоре команду «домой» он освоил на слух, и необходимость кидаться грязью и топать ногами отпала. Ему командовали «домой!», и он охотно трусил обратно через пустырь, и за все три с половиной года ни разу не потерялся (от дома до станции было с километр). Дома он ждал весь день, устроив себе берлогу в дыре под крыльцом и прислушиваясь – не идут ли хозяева с электрички. Слух у него был совершенно сверхъестественный. Лёжа под крыльцом на участке, он узнавал шаги (не голоса, а именно шаги) своих от самого начала Советской улицы (а это добрых метров сто пятьдесят от дома) и вылетал пулей из-под крыльца, проезжал с разлёта на брюхе под калиткой и нёсся навстречу с заливистым лаем, распушив хвост, разбрызгивая снег и грязь, и бросался с разбега лапами на грудь или куда он там мог достать, отчего их пальто и куртки всегда были измызганы спереди глиной (их, впрочем, это не особенно беспокоило), и радости обоюдной не было предела.

Иногда Найджела брали с собой в Москву, по делам или так, погулять. Сажали в большую красную сумку и так проносили в метро мимо бдительных тёток, а дальше выпускали бегать. В электричке тоже выпускали, и Найджел чинно сидел между лавок, как заправский путешественник.

– Это у вас щенок овчарки? – с уважением спрашивали попутчики. Найджел действительно был похож на овчарку окрасом и пушистым хвостом, хотя и был от горшка два вершка ростом.

– А как же, – гордо отвечали хозяева. – Настоящая наро-фоминская овчарка, очень редкая порода. Вырастет – будем на выставки возить, а пока он дом охраняет.

Попутчики уважительно кивали и спрашивали, где взяли (там уже нет), почём (очень задорого) и можно ли погладить (да на здоровье, только угостите сначала).

Брали его с собой и на заработки в Воронежскую область, куда молодые ездили собирать яблоки в колхоз. В поезде он спал под нижней полкой, но всё равно по вагону разнёсся слух о замечательно воспитанной собачке, и к ним приходили делегации погладить. Приходили не с пустыми руками – столько костей Найджел ещё никогда зараз не видел, и за недлинную поездку отъелся за всё своё голодное детство. В колхозе было тоже раздолье: с утра он провожал бригаду на автобус, днём, пока хозяева собирали яблоки, дрых под раскладушкой в общежитии, а по вечерам на правах сына полка принимал подношения и гостинцы, которые приносили ему из столовой в карманах все, кому было не лень, а не лень было практически всем. Из Воронежа он вернулся раздобревшим и подросшим, настоящей взрослой собакой, которую можно пускать по городу без поводка. «Рядом» он ходил идеально, хотя его никто не учил, и в городе всегда держался у левой ноги, не отставая ни на шаг. Впрочем, поводок держать всё равно было некому: руки у хозяев были заняты ящиками с яблоками.

Найджел с хозяйкой