Ник и Глиммунг

— Когда-то это был счастливый мир, — тоскливо сказал спиддл. — Пока не пришел Глиммунг. Он приходил мало-помалу, мелкими скрытными шажками, один за другим. Конкретного момента, когда он вошел в наш мир, не было. Мы узнавали о нем постепенно.

— Сперва до нас дошли слухи, — добавил другой спиддл. — Расплывчатые рассказы, ничего определенного; слухи о чем-то дурном, о чем-то скверном… но не здесь. Затем однажды показалось, будто он почти здесь, будто он подобрался ближе. И тут слышим от нанков, что он уже здесь. Так оно и шло, день за днем. Верджи были довольны; оказывается, они к нему слетелись сами. И конечно, тробы; эти-то возрадовались — возопили в ночи от удовольствия.

— А потом мы уже поняли, что Глиммунг повсюду, — сказал третий спиддл. — И объединились с последними принтерами. Потому что больше всего Глиммунг хочет уничтожить принтеров. Мы слышали, что зло Глиммунга пришло на планету из-за принтеров, что их борьба началась еще до существования этой планеты. Что она стара, как само время. Принтеры нам ничего не говорят; выживают, как могут, и все. Они почти выдохлись, наши принтеры; все, что они сейчас делают, — пудингованное, очень нечеткое и почти бесполезное. Мы, конечно, притворяемся, что все наоборот.

— Но на самом деле не наоборот, — дополнил дополнительный спиддл, — а очень даже оборот. И мы в него попали.

Из дома позвала мама:

— Ник! Пора возвращаться домой. Погуляешь утром.

— До свидания, — сказал Ник спиддлам. — Еще увидимся завтра, — попрощавшись, он вернулся по темноте в ярко освещенный дом.

Сбоку от дома торчал куст чего-то вроде бамбука. Ник уже почти прошел мимо, когда остановился.

В бамбуке что-то росло. Силуэт, немой и неподвижный, который торчал из почвы, как какой-то ночной гриб. Белый столб, рыхлая масса, влажно поблескивающая в тусклом свете. Его заплесневелым коконом покрывала паутина. У него были руки и ноги неопределенных контуров. Расплывчатая несформированная голова. Черты лица еще не проявились. Но Ник уже знал, что это.

Отец-двойник.

Глава 9

Отец-двойник был почти готов. Еще несколько дней — и он созреет. Пока это еще личинка — белая, мягкая и рыхлая. Но дневное солнце ее высушит и согреет. Панцирь затвердеет. Потемнеет и окрепнет. И тогда оно выберется из своего кокона, и однажды, когда отец пройдет рядом с этим местом…

За отцом-двойником росли и другие рыхлые белые личинки, отложенные недавно. Маленькие. Только-только появившиеся на свет.

Ник быстро попятился. Слабо поискал рукой в темноте, на что бы опереться; его вдруг ужасно замутило. Отвернувшись, он сделал пару шагов прочь от отца-двойника и других, новых, личинок — но тут увидел кое-что еще. То, чего до сих пор не мог себе и представить.

Еще одна. Еще одна личинка. Не белая. Уже потемневшая. Паутина, рыхлая мягкость, влажность — все это пропало. Она была готова. Слегка пошевелилась, хлипко двигая руками.

Ник-двойник.

— Ужин готов, — позвала из дома мать. — Позови отца, Ник, и скажи, чтобы он помыл руки. То же касается и вас, молодой человек. — Ник чувствовал запах еды — их первого ужина на Планете Плаумена.

Он добрался до дома и нашел кухню. Мама несла дымящуюся кастрюлю на опрятно накрытый стол.

— Что случилось? — спросила она, увидев его.

— Мне нужно кое-что рассказать папе, — пролепетал Ник, все еще охваченный парализующим ужасом.

— Пит! — встревоженно позвала мама. — Ник чего-то очень испугался; иди скорее. Добреешься после ужина.

На кухню вошел отец — сильный, красивый и решительный.

— Что такое, Ник? — спросил он, увидев лицо сына.

— На улице, — сказал мальчик. — Я покажу; пошли. — Он повел отца из их нового дома в ночную тьму — туда, где росло растение, напоминающее бамбук; росло с внутренней колонией личинок в разных стадиях.

Отец очень долго смотрел на личинок, потом сказал:

— Эти растения чертовски опасны.

— Знаю, — сказал Ник.

— Хорошо, что ты нашел их вовремя, — сказал отец. — Еще несколько дней…

— Можно их убить? — спросил Ник.

— Почему бы и нет, — ответил отец. Но сам продолжал таращиться на отца-двойника. — Меня бы заменили, — сказал он. — Кто-то из них.

— И меня тоже, — сказал Ник.

— Да, твой почти дорос. И этот тоже как ты, — у отца задрожал голос. — В точности как ты.

На крыльцо их нового дома вышла мама.

— Что такое, Пит? — встревоженно позвала она. — Можно мне посмотреть?

— Нет, — сказал отец. — Вернись в дом. — Нику он добавил: — Жаль, у нас нет бензина. Мы бы их сожгли.

— Может, они и так уже достаточно высохли, чтобы… — начал Ник и в ужасе прервался.

От Ника-двойника — ДвойНика — отвалилась последняя влажная паутина. Он сдвинулся, закачался; отломился от основания, на котором рос, и пошатнулся. Он еще неловко стоял на ногах. Открыл и закрыл рот, а потом потянулся к Нику.

Отец потащил сына назад, подальше от растения.

— Дома есть телефон, — сказал отец. — Зайдем и запремся; я вызову местную полицию. Должен же быть здесь какой-то способ борьбы с этими отцами-двойниками.

— А почему они называются «отцы-двойники»? — спросил Ник, когда они поспешно вернулись в дом и заперли за собой дверь на засов.