Нихон сёки. Анналы Японии

Осенью, в 8-м месяце стало известно, что Аяси-но вомаро, человек из Мивикума, провинции Парима, обладает редкой силой и храбростью, творит, что хочет, вершит всяческие злодеяния. Он грабит людей на дорогах, не дает пройти и проехать. Задерживает торговые ладьи, все у купцов отнимает. Не следует законам страны, не вносит податей и налогов.

Тогда государь послал Опоки, Касуга-но воно-но оми, в сопровождении сотни воинов, готовых биться насмерть, и дал им факелы, с которыми они окружили дом [Аяси-но вомаро] и подожгли. Тут вдруг из пламени выскочил белый пес и погнался за Опоки-но оми. Величиной он был с лошадь. Но Опоки-но оми нисколько не дрогнул. Он выхватил меч и зарубил пса. И пес принял прежнее обличье Аяси-но вомаро.

Осенью, в 9-м месяце плотник Винабэ-но манэ, сделав из камней подставку, обтесывал на ней топором доски. И хотя обтесывал весь день до вечера, ни разу не промахнулся и не повредил лезвия. Государь, отправившись к этому месту, удивившись, спросил: «Ты что, никогда не попадаешь случайно по камню?» «Я никогда не промахиваюсь», — отвечал Манэ. Тогда государь созвал унэмэ, заставил их снять одеяния и в одних набедренных повязках прилюдно затеять борьбу сумапи[890]. Манэ тут на время прекратил работу, глазея на них, а потом снова принялся обтесывать доски. И по невниманию промахнулся и повредил лезвие. Государь обвинил его, сказав: «И откуда взялся такой человек? Отвечает мне наобум, развязно, с лживым сердцем, не страшась моей особы…» И приказал Моно-но бэ казнить его в поле.

А был там еще один плотник, которому стало очень жаль Манэ, и он сложил песню, сказав в ней так:

Зачерненный шнурок,
Что привесил плотник из Винабэ,
Злосчастный плотник!
Эх, пропадет шнурок!
Если не будет того плотника,
Кто его тогда привесит?

[891]

Государь, услышав эту песню, тоже пожалел плотника, почувствовал раскаяние и, вздыхая с грустью-досадой, сказал: «Чуть было не потерял человека!»

И отрядил гонца с объявлением о помиловании, посадил его на черного коня из Капи[892] и велел скакать к месту казни, остановить ее и огласить прощение. Вот так были развязаны веревки, которыми был связан плотник. И была сложена еще такая песня:

Черный конь из Капи,
[Черный], как тутовые ягоды,
Если бы тебя оседлали,
[И на это ушло бы время],
Простился бы с жизнью!
Ах, черный конь из Капи!

[893]

В одной книге вместо «простился бы с жизнью» говорится «не успел бы тот вовремя».

Весной 14-го года, в день Цутиноэ-тора начального месяца года, когда новолуние пришлось на день Хиноэ-но тора, Муса-но сугури Аво и его спутники, вместе с посланцем из Курэ [китайское царство У], бросили якорь в Суминоэ, привезя с собой искусных мастеров, посланных ко двору Курэ, — а именно, ткачей Ая и ткачей Курэ, а также швей по шелку Э-пимэ и Ото-пимэ.

В том месте сделали дорогу для гостей из Курэ, пустив ее через дорогу Сипату-но мити.

В 3-м месяце был отдан приказ оми и мурази встречать посланцев из Курэ. Поселили людей Курэ в Пи-но кумано-но. Поэтому это место зовется Курэ-пара, Поле [людей из] Курэ. Швею Э-пимэ отдали служить божеству Опо-мива-но ками. Ото-пимэ сделали главой рода-корпорации швей Ая-но кину-нупи-бэ. А портные-ткачи Ая и Курэ стали предками рода-корпорации Асука-но кину-нупи-бэ и Исэ-но кину-нупи.

13. История Нэ-но оми.

Летом, в день новолуния Киноэ-ума государь пожелал встретиться с людьми из Курэ [китайское царство У] и спросил министров, одного за другим: «Кого будет лучше назначить им в сотрапезники?»

«Лучше всего Нэ-но оми», — ответили министры, все как один. Государь распорядился тогда, чтобы Нэ-но оми присутствовал за столом.

И вот, устроили пир гостям из Курэ в Таканоки-но пара, в Исо-но ками. А государь потихоньку послал одного тонэри, чтобы тот посмотрел, как там все устроено. Тонэри, вернувшись, доложил: «У Нэ-но оми на голове драгоценный головной убор, весьма изысканный и великолепный. И все говорили: „Он надевал его и прежде, когда принимал послов“, — так мне сказали».

Государь захотел сам посмотреть на этот убор и призвал оми и мурази прийти ко дворцу одетыми так же, как во время приема послов. Государыня, [увидав их в этой одежде,] взглянув на небо, тяжко вздохнула, пролила слезу и казалась опечаленной. «Почему ты изволишь плакать?» — спросил государь. Государыня, спустившись с ложа[894], ответила: «Этот драгоценный убор когда-то давно мой старший брат, принц Опо-кусака, поднес мне в то время, когда, по повелению государя Анапо[895], отдавал меня, недостойную, государю. Потому-то я и заподозрила Нэ-но оми, и ненароком уронила слезу и опечалилась».