Никогда не разговаривайте с реаниматологом

Пациенты 80+ у нас стабильно составляют не меньше трети от всех пациентов. В основном, это бабушки, дедушки встречаются реже. Длительно лежачие.

Не вступающие с окружающим миром даже в минимальный контакт. Разумеется, имеющие поводы для нахождения здесь: пневмония, пиелонефрит, декомпенсация диабета, просто не кормили-не поили-про-лежни не обрабатывали… Те, что без повода, оседают в терапиях. Или в неврологиях.

И родственники, явно уставшие от проблем ухода (что по-человечески очень даже понятно).

Родственники, кстати, в отличие от пациентов, ведут себя на удивление разнообразно. И одновременно очень предсказуемо. Вот несколько примеров:

1. Вид исчезающий и внушающий почтение, граничащее с восхищением:

«Доктор, как только станет получше, мы ее тут же заберем. В отделении уже ждет сиделка (или мы будем сами ухаживать, как только…)».

У таких родственников бабушки обычно ухоженные, чистенькие, без пролежней, с маникюром-педикюром и с аккуратными волосами. Наши медсестры умиляются, сюсюкают и бабушку всячески привечают: они лучше других умеют ценить чужой труд.

2. Хитрецы:

«Доктор, да она еще вчера борщ варила! А сегодня что-то раз – и вставать перестала. И говорить почему-то тоже…»

Ага. У бабушки пролежни во всю заднюю поверхность, опрелости во всю переднюю, и ногти на ногах заканчиваются где-то в районе пяток. Она на этих ногтях явно как на пружинах прыгала, когда тот борщ варила. Обычно эти родственники исчезают сразу, сдав бабушку нам, и появляются только под угрозой выписки. В надежде, что сей страшный момент можно оттянуть уговорами или же требованиями вернуть бабушке способность варить борщ.

Медсестры, приводя такую бабушку в порядок, злятся на весь мир: и бабушку жалко и себя (труд это тот еще), а главное, все бесполезно: вернешь ее родственникам, а через пару недель она поступит снова и в том же состоянии. Лежачие больные, увы, небрежный уход не прощают.

3. Умельцы спихивать:

«Доктор, ее только что выписали из больницы такой-то, а до этого из больницы сякой-то…» и протягивают кучу выписок с одним и тем же диагнозом: последствия инсульта, длительная иммобилизация, ИБС… В общем, они вызывают Скорую через 5–7 дней после выписки из предыдущей больницы. И Скорая покорно везет. Потому что связываться – себе дороже.

Медсестры вздыхают и сыплют шутками типа «полечил сам – дай полечить другому».

Нет, все, конечно, не так уж плохо. И наплыв бабушек в августе или под новый год просто знак того, что даже самые преданные родственники нуждаются в отдыхе. А вот вернутся и с новыми силами…

Но грустно другое. То, что уход за лежачим больным – вещь во всем мире очень и очень дорогая – у нас не предусматривается нигде и никем. Кроме разве нашего отделения.

В соматических отделениях для этого практически нет персонала. Ни санитарок, ни медсестер. А платные сиделки стоят столько, сколько среднестатистические родственники не зарабатывают.

На дому же такой больной и его близкие также не получают помощи от слова совсем. Вроде их должен навещать терапевт, но толку от этого никакого, здесь нужна активная и ежедневная помощь опытной медсестры. Или сиделки, которая стоит столько… И вообще, никто и никогда не ожидает, что близкий человек когда-нибудь постареет и потребует ухода. Не ожидает, не планирует и не готовится ни морально, ни материально.

Дома престарелых, отделения по уходу… про них проще сказать, что их исчезающе мало, нежели перечислять отдельные исключения.

В общем, мы все надеемся умереть рано во сне от сердечного приступа. И ни в коем случае не дожить до возраста, когда какой-нибудь усталый врач стационара напишет в истории болезни: «Длительно иммобилизированный больной. В сознании, контакт затруднен из-за выраженных когнитивных нарушений». Испросит не менее усталых родственников: «А что вы, собственно, от нас ожидаете?» А те будут отводить глаза, хитрить и пользоваться иносказаниями. Вместо простой фразы: «Доктор, дайте нам возможность хоть немного передохнуть!»

Как это бывает в реальности

Бабушка перенесла инсульт, потом пневмонию, потом колит. Не встает. В больницу ее привезли с нарастающей слабостью и низким давлением.

При обследовании – водно-электролитные нарушения (обезвоживание), кахексия (истощение) и все. Ничего острого. Капаем, начинаем кормить в зонд, она зонд вырывает, повторяет, что ей больно.

Говорит с трудом, но зонд ее точно мучает. К этому моменту водно-электролитные нарушения компенсированы, сил у нее чуть побольше, и она начинает пить сама – и воду, и питательные смеси. С твердой пищей проблемы, но пока и это неплохо. Удобный поильник, хороший сипинг и необходимое количество калорий и всего остального съедено.

Приходит ее дочь. Я расспрашиваю, что и как было. Она рассказывает, как ухаживала, как ее мама отказывалась есть, потому что была слишком слаба. Как она вливала в нее по ложечке, и как этого оказалось недостаточно. Порочный круг!