Николь. Душа для Демона

Сейчас, когда страх перед огромной толпой чужих людей растворился в сладких напитках, а Джантар не оттягивал на себя ее внимание, мир вокруг стал проясняться и распадаться на отдельные внятные кусочки. И теперь она рассмотрела, что в начале зала на возвышении сидела Янлин, дочь императора – маленькая золотая птичка на алом троне в окружении пестрой стайки придворных. В центре зала кружились в бодром рисунке танца сверкающие пары с безразличными масками на лицах. У фуршетного стола столпились мужчины. Николь едва подавила смешок – птичник во всей красе. Надутые, расфуфыренные, с высокими сложными прическами, грудью вперед и локтями назад, они чуть ли не сталкивались в бестолковой борьбе.

Николь спрятала улыбку в бокале с янтарным сладким напитком: не им решать судьбу Янлин, и даже не самой маленькой золотой птичке. У сверкающей золотой клетки с переливчатой музыкой и сладкими напитками есть хозяева, и они, непременно сидящие где-то наверху, все решат за глупых и бестолковых птиц.

Пальцы Николь невольно крутили ножку бокала и отбивали ритм мелодии. В этом огромном фальшивом маскараде одна лишь музыка трогала ее душу. Все хорошо и совсем не страшно, скоро вернется Джантар, да и Талиса обещала найти способ проникнуть на бал. В этом сложносочиненном мире, как оказалось, женщины не имели права самостоятельно посещать столь официальные мероприятия. Только в сопровождении родственников или мужа. А Тахир, по словам Талисы, беспробудно пил где-то на окраинах города… Очевидно, из-за смерти Рималя.

Николь вытянула руку и поймала пальцами легкие брызги. Она только сейчас увидела, что даже фонтан был выполнен из красного мрамора в виде дракона с золотым гребнем. После рассказов Джантара в таком обилии образов дракона Николь теперь чудилась болезненная агония, словно страна пыталась всеми силами отвести чужой взгляд от вымирающего величия.

Недалеко от нее постепенно собралась стайка женщин, чьи разговоры становились все громче и громче. Николь не сразу осознала, что оскорбления, нарочито полные непристойных подробностей, касались ее лично. Она, боясь пошевелиться, с ужасом слушала гадкие слова, резко напомнившие ей, кто она на самом деле и чье тело занимает. Как она могла об этом позабыть? Почему так смело решила, что никто не вспомнит? А может, она старалась поскорее вычеркнуть этот факт из своей жизни, чтобы не задумываться о мотивах Джантара?

Непрошеные вопросы бились теперь в голове вместе с осознанием – высший свет едва ли когда-либо ее примет, ведь в его глазах она обычная шлюха. И никого не интересовало, что внутри настоящая живая душа…

А Джантаром, судя по доносившимся фразам, восхищались, его наглостью, его очаровательным наплевательством на общественное мнение: надо же, притащил на бал свою секс-игрушку. Ах, какой он проказник.

Николь надеялась, что ее лицо не слишком пылает. Весь праздник снова слился в мутную пелену перед глазами. «Уйди, – стучало в ее голове, – ну развернись же и уйди…» И… что? Пусть в спину несется торжествующий хохот? Ноги словно прилипли к полу. Она вцепилась рукой в край фонтана, боясь упасть.

– Шлюха, – шелестели голоса.

«Будь выше», – уговаривала она себя. Здесь нет драконов, лишь лысые змеи, удел которых плеваться ядом.

Николь схватила новый бокал, услужливо поднесенный ей таткой. Мысль сбежать казалась жалкой, а раздражающий до этого хмель в напитке вдруг стал желанным.

Стоять и делать вид, что ее все это не касается. Не дать злобным сплетницам ни одного повода считать, что они победили.

«Будь выше…»

***

«В Джантаре достаточно ума и мужества, но так мало опыта. Привел на бал свою джамалийскую дрянь, но не подумал о верной свите. Привык быть обласканным и так глупо подставился».

Ясагай улыбнулся, обернулся и нарочито безмятежно спросил:

– А вы смелый – привести на бал свою сьяринту.

– Николь не сьяринта, – спокойно ответил Джантар, не отрывая взгляда от строчек. Что-то смущало его в протоколе допроса вассилийского перебежчика.

– Разве она не ваша секс-игрушка? Признаться, никогда не понимал, в чем прелесть шлюх.

– Николь не шлюха, – нахмурился Джан. Он если был раздосадован, то не язвительными фразами Ясагая-кхаина. К подобным вопросам и намекам он был готов заранее.

– А кто же? – не отступал исшахин.

– Она моя…

– Ваша? – мягко перебил его Ясагай-кхаин, всматриваясь в танцующие пары. – А она об этом знает?

Джантар, не выпуская листы из рук, поднялся из кресла и приблизился к Ясагаю-кхаину. Он взглянул вниз и… вздрогнул. Звуки из зала практически не проникали, но сам танец не узнать было невозможно.

«Танец пары».

Джан репетировал его с Николь лично, каждый раз едва сдерживаясь, чтобы не завершить урок сразу в спальне. Интимный, на грани приличия, рисунок танца был несложен. Его суть была в демонстрации отношений, и Джантар мечтал вести в этом танце Николь на королевском балу.