Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

При подавлении революции поляки потеряли 40 тыс. убитых и раненых, русские – 23 тыс. Но Николай I отнесся к побежденным с редкой, исключительной милостью. Не было репрессий, не назначались контрибуции. Пленных, взятых в боях, распределяли служить по русским войскам. А тех, кто сдался, распускали. Солдат по домам, офицерам царь велел свободно давать паспорта для выезда за границу. Арестовали только руководителей восстания, редакторов революционных газет и журналов. Но даже они вскоре очутились за рубежом. Чтобы не допустить голода в разоренной стране, царское правительство закупило на Украине огромные гурты скота, направило в Польшу запасы хлеба. Нуждающимся раздавали продовольствие безвозмездно. Граждане, не участвовавшие в мятеже, получали от казны компенсацию за утраченное в войне имущество.

Но саму Польшу за коварство и неблагодарность Николай наказал. Ее конституцию упразднил, взамен издал Органический статут. Царство Польское с сохранением прежнего названия становилось нераздельной частью России, лишалось сейма, собственной армии и валюты. Не ценили дарованную автономию – сами виноваты. Варшавский и Виленский университеты, превратившиеся в эпицентры революционной заразы, были закрыты. Упразднили и польскую кадетскую школу, ее воспитанников перевели в российские кадетские корпуса. В Варшаве была построена цитадель на 6 тыс. солдат. На охрану польской границы были определены казачьи полки.

Разгром революции в Польше способствовал стабилизации и по всей Европе. Пожар не смог распространиться на польские области в Пруссии, на австрийские Галицию и Венгрию. После этого притихли и немецкие, итальянские смутьяны. Сохранялась еще напряженность вокруг Бельгии. Хотя тут уж вилял нидерландский король Виллем. Он и сам признал Бельгию, перепугавшись французской армии. А вот решения Лондонской конференции о границах отвергал. Надеялся на общеевропейскую войну, чтобы чужой кровью удовлетворили его запросы. Но Николай I переориентировался на национальную политику, было признано, что «голландско-бельгийский вопрос» не состоит «ни в каком непосредственном прикосновении к выгодам и пользам России».

Наша страна выступила посредником, предложив Виллему склониться к компромиссам. Когда он отказался, Россия присоединилась к Англии, Пруссии и Австрии. Виллему пришлось согласиться с тем, что ему дают, французам – отступиться от Бельгии. Но при этом Николай Павлович сохранил и принципиальность, бельгийского короля Леопольда так и не признал. А главный выигрыш от бельгийской революции получила Англия. Отделение от Нидерландов обвалило экономику Бельгии. Производительность ее фабрик упала в 3–4 раза. Торговля через ее порты совсем рухнула. Масса людей осталась без работы. У тех, кто сохранил ее, заработная плата снизилась на 70%. Такова была цена «свободы». Зато были подорваны позиции британских конкурентов, и вдобавок Англия стала гарантом бельгийской независимости. Покровительницей новоиспеченного государства!

Но и польская революция, даже проигравшая, оказалась очень важной для западных врагов России. До сих пор наша страна в Европе предстояла в ореоле освободительницы, победительницы Наполеона. Теперь либеральная пропаганда стала разрушать этот образ, насаждать безудержную «полонофилию» – в паре с русофобией. «Общественное сознание» захлестнули сочувствием к благородным несчастным полякам, реанимируя старый миф о России как о средоточии деспотизма и «варварства» – якобы угрожающей «цивилизованной Европе». И на этой почве Англия заново стала формировать блок с Францией.

Однако события вокруг Польши всколыхнули и повышенный интерес к тайным революционным структурам, их связям с заграничными центрами. Одним из тех, кто пытался вскрыть эти процессы, был писатель Фаддей Булгарин, близкий ко многим декабристам, но после их восстания кардинально поменявший свои взгляды. Еще в 1827 г. на запрос Бенкендорфа он указал на особую роль декабриста Корниловича – на шумных обедах у него собирались не только заговорщики, но и литераторы, иностранные дипломаты, «отсюда вышло много связей». Корниловича вернули из Сибири, допросили, но сотрудничество с иностранцами он напрочь отрицал, и этим удовлетворились.

10 августа 1830 г. Булгарин подал в III Отделение новую записку. Сообщал, что тайные структуры по-прежнему существуют, но сменили тактику, и военных заговоров больше не будет. «Форма действий общества изменилась, и оно действует явно» – через продвижение своих людей на руководящие посты, систему образования молодежи, овладение общественным мнением. «Уцелевшие от 14-го декабря ныне в славе, в чести, в силе. Все, что есть дерзкого, буйного, вольнодумного, революционного между молодыми людьми, покровительствуется партией Карамзина и Муравьева» [58]. Каких-либо последствий записка Булгарина не имела.