Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

Поскольку Румелия и Малая Азия имели, по мнению посланника, большое стратегическое значение для России, предлагалось развернуть там сеть консульств и установить регулярное сообщение между ними. Особое значение придавал Игнатьев Малой Азии. Он полагал, что «эта страна есть область наших будущих военных движений», от нее зависит спокойствие Кавказа и Закавказья. Игнатьев, как и некоторые другие военные деятели, считал наилучшим путем к проливам не Балканы, а Кавказ и Малую Азию, где у турок было незначительное количество войск. Между тем, там не велось никакой работы с армянским населением, сочувствовавшим России, и находилось только одно русское консульство – в Эрзеруме. Посланник предлагал создать консульства в Ване, Алеппо, Багдаде и других местах региона. Однако такая программа требовала большого финансирования, а МИД во второй половине 60-х гг. проводил реорганизацию, одной из главных целей которой было сокращение расходов. Поэтому были созданы консульства лишь в Раифе и Алеппо, помимо уже имевшихся в Бейруте, Дамаске, Трабзоне, Батуме, Эрзеруме, Смирне и Иерусалиме. Кое-где были учреждены должности консульских агентов (в Яффе, Назарете), но они обслуживали главным образом паломников.

Сокращение расходов больно ударило по престижу миссии и консулов. Последние обычно выдавали на праздники щедрые награды православным священникам, памятуя о том, что церковные деятели являлись проводниками российского влияния и духовными руководителями своей паствы. Не желая прекращать эти выдачи, Игнатьев до минимума уменьшил расходы миссии, экономя даже на телеграммах. Наградные константинопольскому патриарху за праздничные службы в 500 пиастров (25–30 руб.) он платил из собственных средств, а также из своих средств оплачивал отопление и освещение казенных зданий в Буюкдере (загородный дом миссии), белье и одежду слуг, канцелярские расходы и др.[250]

Игнатьев понимал, что успех работы во многом зависит от состава кадров как миссии, так и консульств. Он старался подобрать коллектив единомышленников. Как вспоминал впоследствии один из сотрудников миссии К. А. Губастов, «состав русского посольства был блестящий и молодой»[251]. На момент приезда Игнатьева в миссии находилось 17 человек и 6 человек церковного причта: Игнатьев (в ранге чрезвычайного посланника и полномочного министра с окладом в 36 тыс. руб. в год), советник Е. Е. Стааль (4 тыс. руб.), секретари – старший – А. М. Кумани (3 тыс. руб.) и младшие – В. Жадовский и М. Хитрово (2 тыс. руб.), два помощника секретарей (по 1200 руб.), 5 драгоманов (первый – полковник Д. Н. Богуславский, исполнявший также обязанности военного агента, – 5 тыс. руб., два вторых драгомана – Тимофеев и Ону – 3 тыс. и 2,8 тыс. руб., два третьих драгомана – Иванов и Люк-Тимони – по 2 тыс. руб.), два писца из турок (по 500 руб.), три студента, выпускника Учебного отделения восточных языков МИД – И. В. Белоцерковец, К. М. Аргиропуло и Я. П. Славолюбов (по 1 тыс. руб.). Врачом миссии был доктор Меринг (2 тыс. руб.). В посольской церкви настоятелем служил известный церковный деятель архимандрит Антонин (Капустин), при нем были иеродьякон, три причетника и смотритель.

Оклады российских генеральных консулов в Османской империи составляли 4,5–6,5 тыс. руб., консулов – 2–3 тыс. руб. Кроме того, им выплачивались суммы за наем дома (500–300 руб.). Секретари консульств получали 1200 руб. в год[252].

Штат константинопольской миссии значительно превышал штаты европейских посольств и миссий (где служило по 3–5 чел.), что объяснялось спецификой условий Востока: необходимы были переводчики (драгоманы), врачи, студенты.

Дипломатическая служба на Востоке представляла известные трудности. В Азии и на Дальнем Востоке служило более половины всех чиновников заграничных учреждений МИД. «Нужно обладать значительной долей самоотвержения и особенною любовью к делу, – писал А. М. Горчаков, подавая в Государственный совет записку об увеличении окладов чиновникам заграничной службы на Востоке, – чтобы решиться посвятить себя скудно оплачиваемой службе в этих странах, в особенности в виду установившихся у нас в последнее время широких размеров вознаграждения за труд по всем другим отраслям деятельности»[253]. Горчаков добавлял, что в существующих условиях МИД затрудняется замещать должности на Востоке людьми образованными и даровитыми. В результате ему удалось добиться существенного повышения окладов. По штатам, утвержденным в 1875 г. Государственным советом, константинопольское посольство включало также 17 чел. Посол получал оклад в 50 тыс. руб. в год, советник – 7 тыс., первый секретарь – 4 тыс., два вторых – по 3 тыс., первый драгоман – 7 тыс., второй драгоман – 4,5 тыс., два третьих драгомана – по 2,5 тыс., три студента – по 1,5 тыс. руб.[254]