Никому не говори!

Осознание себя вернулось взрывом атомной бомбы и огромной ненавистью к самому себе, потому что первым, что я увидел и понял, было чудовищным. Разбитая губа, синяки по всему телу, следы от моих пальцев на шее и зубов на плечах. И зелёные глаза полные слёз и страха. Какое же я ничтожество. Омерзительная тварь. Я был противен сам себе. Моя женщина. Моя любимая женщина… Что же я наделал?!

Мои руки дрожали, когда провёл пальцами по синяку на её щеке. Каких-то пять минут назад мой разум был чист от эмоций и чувств, а происходящее казалось нормальным, потому что я всё отключил, но… Тому, что я сделал, нет оправдания. Я не должен был… Лучше бы я дал себя убить.

–Прости меня. Я… Господи, Нина. Девочка моя…

Я буквально отскочил от неё к изножью кровати, хватаясь за волосы и крепко жмурясь. Стон боли вырвался из груди с хрипом. Господи! Что же я за ублюдок! Дышать было трудно от того, что я натворил. Лучше бы я сдох на той стройке. Лучше бы… Блять! Мудак! Тварь! Урод! Что же ты за человек такой?! Почему меня не остановили? Почему я сам позволил этому случиться? Потому что на тот момент для меня это было игрой. Забавой. А Нина всего лишь средством удовлетворения. Тело, которое можно было трахнуть здесь и сейчас. В тот момент для меня не существовало ценностей, морали, принципов. Даже животные так не поступают.

Вздрогнул от её прикосновения к плечу и перехватил тонкое запястье с синими отметками от моих пальцев. Разум снова взорвался ещё большей болью от мысли, что это сделал я. Я!

– Антош…

«Антош». Я не достоин её. Я изнасиловал её, а она даже не сердится. В её голосе тепло и любовь, которых я тоже не достоин. Стыд и отвращение к себе затопили меня с головой, когда я прошёлся взглядом выше по руке. Синие, фиолетовые, жёлтые. Я насиловал её два часа. Два грёбанных часа.

– Ты должна меня ненавидеть, презирать, Нина…

– Нет! Всё в полном порядке.

Шокировано уставился в её глаза, в которых было какая-то странная решимость.

– В порядке, – отрешённо пробормотал я, разглядывая то, что натворил. – Я изнасиловал тебя. Применял силу. Я… – замолчал, вспоминая, что именно делал, и ещё больше ненавидел себя. – Я ничтожество.

Она выругалась, вырвав из моей руки свою, и потянулась к тумбочки, что стояла рядом с кроватью. Выпив ту самую голубую пилюлю, которой угрожала недавнему пленнику, она снова села напротив меня, но в моей памяти надолго отпечатаются кровяные ссадины на её спине. Два часа я имел её возле стен, окон, в разных позах, во всех местах, не заботясь о её состоянии, умышленно причинял вред, потому что не было ни усталости, ни сострадания, ни удовлетворения.

Маленькие ладошки с тоненькими пальчиками легли на мои щёки, заставляя смотреть ей в лицо… которое медленно приобретало гладкость и целостность. Две ранки на губах затянусь в секунды, а синяки рассосались, будто их и не было. Я трепетно провёл по её коже пальцами, опасаясь, что мои прикосновения снова причинять ей боль. Как я мог это сделать? Как мог позволить себе так поступить с ней? Я должен был снять какую-нибудь девку и отыграться на ней, но припёрся к моей малышке и причинил ей вред. Мне нет оправдания.

– Всё поправимо, Антош. Видишь? Всё проходит…

– Ты смеёшься?! – вспылил и тут же осадил себя. Криками и руганью я ничего не добьюсь. Ни в этот раз. Сгрёб её в охапку, прижимая к себе и покрывая лицо поцелуями. Прикасаясь к ней, словно вот-вот исчезнет, но руководило мной не сожаление, а отчаяние и страх. Мысль, что могу её потерять, стоит девушке только одуматься, причиняла страдания. – Прости меня. Прости, девочка моя. Любимая моя маленькая девочка. Лисёнок мой. Прости. Я такое дерьмо! Прости.

Я всю жизнь буду вымаливать у неё прощения. Сам построю для себя пыточную камеру, а ей… ей нельзя быть со мной. Это неправильно. Я неправильный, не для неё. Нине нужен тот, кто сможет её защитить, а я не подхожу. Я только всё порчу, извращаю, потому что так и не научился себя контролировать и могу причинить ей ещё больший вред.

Держал её в руках и укачивал, пока она не уснула. В голове копошилось столько мыслей. Все проблемы сплелись воедино, путая и сбивая с толку. Сегодня я убил одиннадцать человек. Мне надо было сразу уехать, как расправился с первой партией, но решил покопаться в их хламе, разузнать что-нибудь путное, а в итоге нарвался на подкрепление из двенадцати крепких мужиков, которые знатно меня потрепали. Когда кончились патроны, думал, придёт конец. Даже был рад этому на тот момент, но парни оказались слишком глупы и дали убить себя голыми руками. С одним из них даже упали со второго этажа. А потом подоспели Вадим и Кирилл, и мы расправились с остатками. Что было дальше не особо помню, отходняк от адреналина вообще снёс мне крышу, но отчётливо помню как хотел к ней. С чего-то решил, что только она сможет вернуть меня, что она и есть тот самый рычаг перехода от бездушной твари к человеку. И вернула. Своим страхом в глазах. Я зажимал ей рот, пока трахал, чтобы не вздумала кричать. Что же я за урод такой?