Никому не говори!

– Что мне с этим делать? – спросил Климов, глядя на меня.

Я не мог подставить под удар свою девочку, даже несмотря на то, что это стало бы чистой победой над ублюдком. Каким же я был глупцом, ревнуя малышку к «Славику», который даже не существовал в том смысле, который я в него вкладывал. Это с сестрой она тогда разговаривала и вчера, а я, как полный идиот, давился собственной желчью, снова и снова обвиняя Лисёнка в её испорченности.

– Уничтожь любое упоминание о них. Их имена не должны всплыть.

IT-ишник пожал плечами, словно для него это было всего лишь разминкой, а я оставил его развлекаться дальше и отправился в магазин автомобилей, сканируя по пути торги акций папашки, которые стремительно падали в цене. Как только сумма стала непозволительно мала, я скупил их все вместе с контрольным пакетом. Теперь Владимир Фризер никто. Пустое место. А всё, чем он владел, принадлежит мне. Дочь, бизнес, движимое и недвижимое имущество. Даже заброшенная дача под Мовой теперь моя. Разве это не мотивирует свести счёты с таким сопляком, как я? И я буду ждать, чтобы пустить ему пулю в лоб.

Но было ещё кое-что. Николай. Он сказал, что знает кто мы такие, а значит, Фризер-старший тоже был в курсе, но такая информация не для простых смертных. Узнать он о ней мог, только если является частью механизма, в который умудрился попасть Петросян при жизни, но каким-то чудом Владимир остался незамеченным и отсутствовал в списке. Устранив его, мы тем самым запустили в движение систему, и мне просто придётся принять звание, так щедро подаренное Гурьяновым. Я стал опасным соперником для них, а значит, игра теперь пойдёт по крупному.

Сев за руль новенького и только что купленного гелика, сжал переносицу и крепко зажмурился. Состояние было просто отвратное, будто я вчера не на грани смерти был, а в глубокой попойке. Голова гудела, глаза резало, во рту будто пустыня образовалась. Мне бы поспать, да некогда, нужно катить на кладбище. Похороны решили делать в Петре, тут уже покоится его мать, но стоило мне включить зажигание, как телефон ожил. С момента своего побега от Нины начал побаиваться любых звонков, а этот ещё и с незнакомого мне номера. Однако собеседник был не так страшен, как Лисёнок в ярости.

– Захаров Антон Ахметович. Без пяти минут генирал-полковник Службы Безопасности Русской Республики. Командир секретного спецподразделения «Тень» и капитан милиции южного района. Дважды награждены медалями за отвагу и доблесть и приставлены к награде «Красным Крестом» за победу над решающей битвой под Зильгрудом. Были взяты в плен, где вам нарушили ЦНС… Да о вашей жизни легенды слагать можно, Антон Ахметович! Поэтому не особо понимаю, что вас привлекло в моей дочери, раз решили действовать столь кардинально? Неужели думаете, что справитесь со мной?

– Наконец-то! Уже думал, этот словесный понос никогда не прекратится. Ты только поэтому звонишь?

Недолгое молчание оповестило об озадаченности Фризера, но потом он взорвался угрозами и бранью в мою сторону, а я скинул звонок, подливая масла в огонь. Ну, вот и всё. Я в игре. Осталось внести в неё свои правила.

Глава двадцать четвёртая

Нина

Дождливый день полностью соответствовал настроению собравшихся вокруг могилы людей. Гроб ещё не опустили, и немногочисленный народ прощался с покойником. Семь мужчин и одна женщина. Вот и вся семья Евгения. К моему огромному удивлению, Ксюша держала себя в руках, и о боли девушки напоминали только горькие слёзы на лице. Она была очень бледна, а чёрное платье только подчёркивало это. Из далека мне было сложно определить, что там происходит. Мужчины переговаривались между собой, что-то обсуждая, а Ксюша вдруг упала на колени, закрыв рот рукой. Стас обнял её за плечи, помог подняться, пока четверо работников кладбища опускали гроб в яму.

Я чувствовала себя странно, сидя в машине на огромном расстоянии от них, потому что не считала, что нужна там. Я не знала их покойного друга и не относила себя к числу их семьи. Я – это я. Отдельно. Так было всегда и со всеми. Но я терпеливо ждала, пока закончатся похороны, потому что надо было везти Антона в Мову, а с момента нашей последней «встречи» мы так и не разговаривали. Я… Я просто не знала о чём говорить. Обсуждать то, что случилось? Какой в этом смысл? Это уже случилось. Он был что-то вроде «не в себе», а я достаточно быстро восстановилась благодаря разработке отца. Правда в моём молчании была ещё виновата жуткая головная боль – побочный эффект, который не снимет уже ни одна таблетка. Тем не менее, после драки кулаками не машут, ведь так? Да, после его ухода я долго злилась, даже материла его на чём свет стоит, пока смывала кровь с бёдер, но теперь это казалось таким далёким. Будто и не было вовсе.