Никто не избегнет блаженства

– Ну, не знаю, я об этом никогда не думал, – растерянно ответил молодой человек наконец, – обычно все ведь так и происходит – само собою: мужчина и женщина встречаются, живут вместе, милуются. А потом вдруг – бац: на свет появляются маленькие смешные карапузики. Разве может быть по-другому? Как бы ни сложилась в дальнейшем совместная жизнь у какой бы то ни было пары – семейной или не семейной – дети не должны страдать из-за легкомыслия родителей. Да и потом, не такой уж я слабак, как ты это себе представляешь. Я прежде неплохо зарабатывал, и сейчас уверен в том, что у меня все получится – ты же только вчера сама меня в этом убеждала. Тогда зачем сейчас идешь на попятную? Мои отпрыски, знаешь ли, должны вырасти на мои деньги!

– И все-таки женщины генетически запрограммированы так, что они жаждут родить ребенка, когда приходит их время, – стараясь сохранять терпение, гнула я свое, – а мужчины – нет. Мне нужно, чтобы ты хотел иметь детей, а не нянчился с ними лишь из одного чувства долга.

– Ну не знаю, появилось бы у меня такое желание потом или нет, или нет?.. – развел руками Хельг. – Я не могу судить задним числом об уже свершившемся факте. По крайней мере, сейчас мне ясно одно: я рад, что стану отцом! И точка!

– То есть ты хочешь уверить меня, будто готов пожертвовать ради создания семьи вольной жизнью модного богемного, вечно тусующегося художника?

– О чем это ты? – Хельг тоже встал, подошел ближе и посмотрел на меня удивленно. – Да я обычный человек со скромными запросами, с юных лет, между прочим, приученный к физическому труду. Это ты у нас получила в наследство целое имение, вышла замуж за солидного ученого, стала эдакой избалованной алмазной миллионершей! А я, чтоб ты знала, если уж на то пошло – после смерти отца, погибшего во время наводнения – полностью содержу мать! – последние слова Хельг произнес запальчиво, почти сорвавшись на крик. – Тусовка! – усмехнулся он спустя минуту, переведя дыхание. – Звучит, как рай лишь для тщеславных бездельников и одиноких алкашей. Это все пыль…

– Значит, я, по-твоему, расфуфыренная богатая бездельница? Деньги меня испортили? – насмешливо возразила я. – Да! Стоило услышать всю эту галиматью лишь затем, чтобы посмотреть, как ты раскрываешь свое нутро, когда выходишь из себя. А то весь такой, знаешь ли… непросматривающийся, словно мутное бутылочное стекло после пивной отрыжки. Я уже стала сомневаться, мужчина ли ты вообще или тряпка?

– Могла бы не выходить замуж, а дождаться, когда я проснусь… тьфу ты, нет – обратить на меня внимание еще в Омске! – Хельг надулся, успокоился и скрестил руки на груди. Индюк индюком. Взгляд его снова сделался непроницаемым.

– Хорошо, злись, сколько влезет, ты имеешь на это право, – спокойно ответила я, – можешь даже всю жизнь носом вертеть. А если нет, то назовите дату, молодой человек, когда к вам, можно будет записаться на прием, дабы составить график нашего поочередного нянченья с детьми! А то у меня дел полно, знаете ли: в женскую консультацию сходить надо, в магазин – пеленки с кроваткой присмотреть…

– У меня тоже нет времени, – мрачно бросил Хельг, – документы выправить необходимо, поскольку я собираюсь детей на свою фамилию записать. Да-да, учти: от законного отцовства я отказываться не собираюсь.

– Ну и как мне в этой ситуации себя вести, Перун меня разрази? Ладно уж, коли деваться некуда, то так тому и быть: ты принят в нашу семью! – пожав плечами, усмехнулась я. – Ведь не делить же нам с тобой, в самом деле, младенцев в суде? Через восемь месяцев нас будет уже четверо: мама, папа и двое деток.

– Пятеро, – поправил меня Хельг, – еще один такой очаровательный стриженок, Стрибожий внучок, не забывай!

– Ой, точно! – просияла я, всматриваясь во внезапно загоревшиеся глаза мужчины. – Так ты что, выходит, любишь стрижей?

– А то! Я с детства их, залетных, на балконе подбираю, осматриваю крылышки – если целы, то даю попить воды и выпускаю на волю.

– Я тебя просто обожаю! – вырвалось у меня.

И тут свершилось настоящее чудо: Хельг посмотрел на меня обжигающе, пристально, откровенно. Так умел смотреть только Этьен. В этот миг я вдруг почувствовала, как затрепетала всем телом…

– Приходи сегодня вечером в мою комнату, – еле слышно произнесла я.

– А ты не раскаешься, не убежишь от меня? – испытывающе спросил он.

– Нет, – искренне глядя в глаза Хельгу, ответила я, – но только, если только будешь очень крепко держать!

Тогда этот молчаливый угрюмый молодой человек прижал меня к своей груди так сильно, что у меня чуть не хрустнули ребра – казалось, в этом горячем объятии был он весь. И мне вдруг стало совершенно без разницы, кто из нас кем будет командовать.

Эпилог

Однажды ясным летним утром Рогнеда постучалась к нам с Хельгом в комнату:

– Зоряна и Харальд уже томятся на крыльце. Им, видимо, не терпится отправиться поскорее. Ну как вы там, готовы?

– Да, мама… почти. Вот только Конкордия наведет прическу…

Хельг открыл дверь и поцеловал чуть сгорбленную, но все такую же строгую и подтянутую Рогнеду в сухую щеку.