Никто не хотел воевать

– Как это… Ты же говорил, что не стрелял? – признание брата немало удивило Богдана.

– Не стрелял… почти… один раз очередь дал, когда жизнь с овчинку показалась, но вряд ли в кого попал. Но все это время я не метлу носил, а рюкзак с патронами, а потом этими патронами в лентах набивал коробки для ПКМ, – Леонид насупился весь в сомнении, правильно ли он сделал, открывшись-таки брату.

– А потом… кто с тех ПКМов стрелял? – настороженно спросил Богдан.

– Не с ПКМов, а с ПКМа. Я был вторым номером расчета, обслуживал одного пулеметчика. А кого… Ох боюсь тебя расстроить… Стрелял с того пулемета… Может, чего говорили у вас о пулеметчики с позывным Крест?

– Крест? – Богдан порылся в памяти и вспомнил эпизод с пленным нариком, которого «вызвал на откровенность» посредством штык-ножа Куренчук. – Да, что-то такое слышал, – теперь уже помрачнел Богдан от воспоминаний, не доставлявших ему радости…

Автобус, светя фарами, продолжал движение уже во тьме, делая остановки в небольших городишках и поселках. Несмотря на столь позднее время, выходивших пассажиров сменяли новые, но не много и постепенно количество свободных мест возрастало – вечерне-ночной рейс не самый удобный для пассажиров. С трудом, но можно было отследить, что меняется и пейзаж за окном: бескрайняя степь с искусственными лесопосадками сменилась лесостепью и чем дальше на север, тем меньше становилось степи и больше леса. Почти весь салон автобуса спал или дремал, только братьев сон не брал.

– Вот оно как Леня… получается, мы вполне могли встретиться на поле боя, как враги, – судя по тону, признания брата не понравились Богдану.

– Я не виноват, что чем-то Кресту понравился, и он меня буквально заставил пойти к нему вторым номером. Я с ним до самой его гибели рядом был.

– Значит, все-таки убили этого вражину?

– Прежде, чем его убили, он столько ваших успел положить… не сосчитать, – Леонид пытался говорить бесстрастно, но у него это плохо получалось, что-то похожее, то ли на романтизм, то ли на максимализм проскакивало.

– А ты, значит, ленты ему подавал, чтобы этот вампир не отвлекался, без остановки кровь пил, наших ребят убивал, – даже в полутьме салона было отчетливо видно, как лицо Богдана исказила гримаса ненависти. – Слава Богу, больше он никого не убьет.

– Богдан, в той группе, в которую я совершенно случайно попал, там поначалу почти одни асы собрались. Крест пулеметчик, другие с гранатометов так жарили, ни одна граната мимо не летела. У них у всех не одна война за плечами. У Креста было две чеченских, у других и чеченская и грузинская, были, кто и на Балканах и в Приднестровье успели повоевать. Там такие зубры, и такие командиры. И таких групп воевало немало. Вот ты думаешь, что это российская армия вас от Иловайска погнала. Я же говорю, воевали они чисто символически, и помогли больше морально, чем фактически. А вашу колонну, когда вы из Иловайска выходили, громили, в основном, такие как Крест. Российская армия в бои непосредственно почти не влезала, разве что оказывала артиллерийскую поддержку. Я это сам видел. Видел как ваши БМП, БТРы, автомобили с гранатометов подбивали, и оттуда люди выскакивали, а их Крест тут же подбирал, мало кто от его пуль уходил.

Богдан вспомнил, как подбили их БМП. Все происходило именно так, как описывал Леонид. И его тоже ждали пули, либо Креста, либо еще кого-то, если бы не задержавший его приступ кашля и Куренчук, сообразивший прикрыться задней бронированной дверью БМП. Он вновь бросил неприязненный взгляд на брата:

– Горд небось, героем себя чувствуешь?

– Ничуть. Хоть эти три месяца в плане жизненного опыта дали мне больше чем вся предыдущая жизнь, но лучше бы я всего этого как раньше не знал, так и сейчас бы не знал. Я бы никогда вообще не сознался, где я был и что делал. Это ты меня подначками своими достал, вот я и не сдержался. Пойми Богдан, все, что там случилось все эти ваши и наши подвиги полная бессмыслица и глупость. Да и воевать, как я посмотрел, там особо никто не рвался, – Леонид огляделся, не слушает ли кто их.

Но основная масса пассажиров полупустого автобуса спали и лишь единицы, так же как они, негромко разговаривали друг с другом, или по телефону. И Лариса, откинувшись на спинку сиденья, характерно дышала во сне и на ее губах блуждала какая-то загадочная улыбка.

– Как же никто не рвался, а этот твой Крест? Он то, небось, кайф ловил, когда кровь лил? – от переполнявшей Богдана злости он даже задохнулся, что вызвало новый кратковременный приступ кашля. – Нас-то небось укропами, бандерами называли и ты тоже?– Богдан утирался платком.