Нил Сорский

Слабея с каждым днем, Нил понимал, что время его земного бытия уже подошло к концу. Братии Сорского скита он оставил написанные им книги. Господь дал ему время закончить главный труд — сочинение, известное под названием главы «О мысленном делании». «Предание» ученикам старец написал просто и лаконично. Три объемных сборника житий святых монах Гурий (Тушин) взял в Кириллов монастырь, чтобы там скопировать их. Осталось написать «Завещание». В нем Нил попросил вернуть не принадлежавшие ему книги прежним владельцам. Крест с камнем «страстей Господних» старец оставлял монахам скита. Больше у него ничего не было. Самое важное распоряжение Нила касалось его бренного тела: после смерти иноки должны были бросить его в болото либо похоронить в «бесчестном месте».

Преподобный Нил всегда чрезвычайно остро осознавал свое недостоинство. В свое время его поразил рассказ из Жития Пахомия Великого. Когда в монастыре святого умер ленивый монах, то игумен запретил погребать инока с пением и вообще воздавать ему какую-либо честь. Братия, недоумевая и жалея умершего, уговаривала Пахомия исполнить обряд. Тогда святой сказал монахам: «Поистине, братия, я больше вас милую лежащего. Вы о теле заботитесь, мне же о душе хочется сказать. Ее милуя, я так повелел сделать. Воздавая брату мнимую честь, вы умножаете ему тамошнюю муку; я же ослабу (ослабление. — Е. Р.) бесчестием готовлю. Поэтому не пекусь я о мертвом теле, но — о бессмертной душе». Старец Нил был согласен с Пахомием и потому последним бесчестием готовил себе, как ленивому монаху, «ослабу» на Страшном суде.

Преподобный не хотел, чтобы его могила стала местом поклонения. Уходя в монастырь, он отрекся от своей семьи, родных и знакомых. Теперь он отказывался от погребения, которого удостаивался любой холоп. Такая степень смирения вряд ли была понятна людям его круга. Даже сорской братии «Завещание» их настоятеля могло показаться уже за пределами разумного. Но именно этот евангельский дух, воспринимавшийся обычными людьми как попрание здравого смысла, был отличительной чертой личности Нила Сорского.

Старец запретил братии обозначать место его погребения, а тем более обретать его мощи. «На суде встану с вами, если кому дадите тело мое», — повторил он слова Арсения Великого. Наконец «Завещание» было закончено. Вот оно:

«Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Завещаю о себе навеки господам и братиям, которые моего нрава: молю вас, бросьте тело мое в пустыне сей, пусть изъедят его звери и птицы, потому что согрешило к Богу много и недостойно погребения. Если не сделаете так, тогда вы, выкопав ров на месте, где мы живем, со всяким бесчестием погребите меня. Бойтеся же слова, которое великий Арсений завещал своим ученикам, говоря: на суде встану с вами, если кому дадите тело мое. Я же стараюсь, сколько есть моих сил, чтобы быть не сподобленным никакой чести и славы века сего, как в этой жизни, так и по смерти. Молю же всех, да помолятся о душе моей грешной и прощения прошу у всех, и от меня — прощение. Бог да простит всех. Крест большой, в котором камень страстей Господних, а также книжки, какие я сам писал — то господам моим и братьям, кто начнет терпеть на месте сем. Если бы постарались о мне службу священную совершать до 40 дней, о том очень прошу. Малые книжицы, „Иоанн Дамаскин“, „Требник“ и „Ирмологий“ также в нем, Псалтирь в четверть Игнатиева письма — в Кириллов монастырь. И прочие книги и вещи Кириллова монастыря, что мне давали за любовь Божию, чье что есть — тому и отдать: или нищим, или монастыря какого, какого лица — тому и отдать»[559].

В главы «О мысленном делании» Нил Сорский включил молитву из монашеского Требника, читаемую во время повечерия. Отходя ко сну, инок каждый день молится так, как будто готовится предстать перед Судией: