Нил Сорский

Нетрудно догадаться, что такая служба была под силу далеко не всем и требовала определенного навыка. Описание скитского всенощного бдения мы находим в Житии преподобного Евфросина Псковского, в монастыре которого богослужение совершалось по скитскому обычаю. Однажды в обитель пришел некий священник из Великого Новгорода. В глубине души он считал себя крепким подвижником. Преподобный Евфросин принял его с радостью и выделил ему келью для отдыха. Весь день священник трудился вместе с братией, а как село солнце, пошел на службу. Уже было глубоко за полночь, когда прочитали почти половину Псалтири, каноны и закончилось «великое чтение» (видимо, чтение Божественных писаний) и половина «прочего пения». Это перечисление состава службы в Житии говорит о том, что служили именно скитское всенощное бдение. Кроме того, если бы совершали обычное богослужение, оно бы не вызвало удивления у священника. А тут он, не понимая состава странной службы и утомившись от дневных трудов, стал впадать в малодушие. Сон валил его с ног, глаза закрывались сами собой. Незадачливый подвижник шатался как пьяный, прислонялся к стене, часто кивал головой, которая падала ему на грудь. Наконец, не видя ни конца, ни края службе, он подошел к одному из клириков и спросил его: «Уже далеко за полночь. И что это за пение (то есть служба. — Е. Р.): то Псалтирь, то каноны, то продолжение чтения. И будет ли этому конец, или мне конец придет?»[356] Клирик ответил: «Когда час дня начнется (то есть в седьмом часу утра. — Е. Р.), тогда закончится служба».

Ничего не сказав, священник достал полотенце, опоясался им, связал концы вместе и накинул их на спицу, торчавшую из стены. Так, на полотенце священник провисел до конца бдения, так как стоять он уже не мог, а в церкви, видимо, не было даже лавок. В монастыре священник прожил еще десять дней, «едва скоротав» их. Когда вернулся в Новгород, к нему собрались домашние и знакомые и спросили, какое впечатление на него произвели иноки обители Евфросина. Помолчав немного, он ответил: «Видите ли вы это дерево? Оно не требует ни сна, ни дремания, никакого покоя. Так и он (Евфросин. — Е. Р.) пребывает там с братией: железный с железными». Они же услышав такой ответ, спросили его: «Ты еще пойдешь туда, где такие многие духовные труды совершаются?» Он же ответил им: «Не могу я, плотской человек, перестоять дерево и превзойти бесплотных в трудах»[357].

Келейное правило

Господи Боже спасения моего, во дни воззвах, и в нощи пред Тобою.

(Пс. 87, 2)

Все время, кроме общих служб, монахи скита находились в своих кельях. Большая часть суток была отдана молитве. Восстав от сна, инок, прежде всего, благодарил Бога за дарованный день и приносил исповедание перед Господом. Затем следовали молитвы, чтение и рукоделие. До времени трапезы полагалось читать Евангелие, Псалтирь, святоотеческие книги, совершать положенные молитвы из келейного правила. Трапеза наступала в час девятый, соответствующий в осеннее и весеннее время двум часам после полудня. В непостный день разрешалось принимать пищу пораньше и, если требовалось, немного вкусить в полуденное время. В постные дни полагалась только одна трапеза. После трапезы наступал отдых — «час един». Далее инок занимался рукоделием и всякими хозяйственными делами. Но что бы монах ни делал, он не должен был оставлять Иисусову молитву. Подвижник египетского Скита старец Исаак так говорил ученикам: «Цель всякого монаха и совершенство заключается в постоянной непрерывной молитве, сколько возможно для немощи человеческой. Для достижения сего мы употребляем все труды и все сокрушение сердца»[358]. Управившись с хозяйством, инок вновь возвращался к чтению Божественных писаний, затем наступало время вечерни.

Келейное правило сорских монахов было большим: каждый день полагалось вычитывать половину Псалтири, совершать шестьсот или тысячу Иисусовых молитв, триста или шестьсот поклонов. Но мера для каждого монаха устанавливалась настоятелем — «противу силы своея». «Да аще кто… не может совершати весь преданный устав, а он — половину сего. Аще ли ни сей — и он третию часть или четвертую». «Но елико кто может вместити да вместит»[359]. Желающий мог увеличить свое молитвенное правило. Однако Скитский устав предупреждал соблюдать осторожность: «Но всяко дело мера украшает, яко вся, иже выше меры начинаете, от бесов суть таковая»[360].