Ниндзя с Лубянки

За прилавком никого не было, но едва Чен успел оглядеться, как одновременно открылась входная дверь, и следом за ним зашел тот самый сосредоточенный китаец, что стоял на улице, проверяя серьезность намерений Арсения, и распахнулась дверь, ведущая внутрь торгового помещения. Оттуда показался еще один, тоже очень внимательный и сосредоточенный китаец лет тридцати пяти, коротко стриженный, немного лопоухий, с крепко сжатыми пухлыми губами и красивыми, но почему-то очень неприятными, колючими карими глазами. Он был значительно ниже ростом, чем Арсений, но широкие покатые плечи и короткие, крепкие кривоватые ноги выдавали в нем не просто сильного от природы, но и физически хорошо подготовленного человека.

Он вышел из-за прилавка и встал, развернувшись к Чену в три четверти, по-прежнему молча и пристально разглядывая гостя. Арсений обратил внимание на его стойку и на уши, оказавшиеся не просто лопушащимися, но и сломанными, раздавленными чьими-то сильными руками в тяжелых поединках. Типаж такого профессионального бойца был Арсению хорошо знаком. Он даже успел прикинуть свои шансы на победу в случае боевого столкновения с ним и оценил их как минимальные. Гирьку бы в руку, да незаметно до весов не дотянешься… Учитывая, что сзади стоял еще один «спортсмен», стоило признать, что надежды на победу в случае, если что-то пойдет не так, почти не оставалось. Значит, надо было переиграть их, не допуская конфликта, – обычная задача, к решению которых Чен уже привык. Однако, пока он раздумывал, китаец со сломанными ушами на хорошем русском языке уточнил:

– Прошу прощения. Ода-сан?

– Да. Я Ода, – слегка поклонился Чен, решив разговаривать и на русским языке с отчетливым японским акцентом.

– Меня зовут Ди. Я директор этого магазина. Мне передали, что вы придете не за чаем.

– Спасибо. Меня зовут Ода, – еще раз повторил Чен. – Я не за чаем. Я ищу Чжоу.

– Вы живете в Москве?

– Нет, я приехать в командировку.

– Где же вы остановились?

– Всегда останавриваться в «Метропорь». Очень хорошо.

– Странно, – китаец сделал шаг в сторону, – там нет постояльца с таким именем.

– Не останавриваться под свое имя, – слегка скривив губы в презрительной полуулыбке, процедил Чен, незаметно выдыхая и готовясь к броску.

– А под каким же?

– Вы есть ГПУ? – внезапно делаясь жестким и еще больше демонстрируя эту жесткость, вопросом на вопрос ответил Чен.

– Нет, конечно, нет, – обаятельно улыбнулся Ди. – И все же: откуда вы приехали в командировку и когда?

Чен выпрямился, стараясь показать свое презрение к китайцам, развернул плечи, но колени, наоборот, слегка, совсем незаметно, подсогнул и дышал теперь тоже мелко, незаметно:

– Я в Москва дерать бизнес. Мой босс имеет отношения с Чжоу. Он сказар, что Чжоу нет на встрече. Чжоу надо найти.

Ди внимательно посмотрел на Чена. Потом согласно кивнул, отступил в сторону и сделал приглашающий жест в сторону двери, из которой он появился. Арсений слегка кивнул, ожидая в этот момент получить удар сзади, но второй китаец развернулся и вышел вон. Проходя мимо Ди, пропустившего его вперед, Чен услышал, как тот вдруг на хорошем японском языке, как будто между делом, заговорил с ним:

– Мне не раз доводилось бывать в Кобэ. Вы не из Хёго, Ода-сан?

– Нет, я коренной токиец. Из Аояма. Мой дед родом из Сига, – немедленно среагировал Марейкис, и китаец раскрыл перед ним вторую дверь, спрятавшуюся за кухонной занавеской. Смешивавшийся в магазине с ароматом чая сладко-кислый запах царил на узкой темной лестнице, приведшей гостя в большое помещение в подвале. Одна из стен была сложена из старого красного кирпича – это был фрагмент китайгородской стены, уходящей глубоко под землю. От нее, как из своеобразного холла, в разные стороны вело множество дверей. Из-за одной был слышен приглушенный шум. Чен различил характерный стук и догадался: играют в маджонг. Из-за другой доносились какое-то бормотание и всхлипы. Запах тоже вытягивало оттуда, и первоначальное предположение Марейкиса о том, что это притон, все-таки подтвердилось. Здесь играли на деньги в маджонг, делали ставки в кости, курили опиум. Откуда-то донесся женский смех. Подпольная жизнь магазина «Китайский чай» явно была более насыщенной, чем жизнь верхняя, легальная, советская.

На звук шагов Чена и Ди немедленно распахнулась еще одна дверь, и оттуда вышел устрашающего вида амбал, по пояс голый, но покрытый по самую шею и до запястьев рук красивейшей разноцветной татуировкой, сложенной из многочисленных конфуцианских изречений, мастерски вписанных в картину битвы дракона и тигра. Увидев Ди, амбал успокоился и, не разворачиваясь, задом шагнул обратно в дверь, аккуратно прикрыв ее за собой.