Ниндзя с Лубянки

– Давайте-ка, Марейкис, вы не будете лезть не в свое дело, – сухо и мрачно возразил Юдин. – Меморандум подделкой быть не может. Покупал его я – лично! Покупал после того, как наш особо секретный агент, не хуже вас, между прочим, вывел меня на его продавца. Продавцом, могу вам сказать, был японский полицейский чиновник!

– Но, Василий Иванович, посудите сами! – горячо перебил его Чен. – Откуда у японского полицейского чиновника в Харбине копия абсолютно секретного документа, подрывающего основы национальной безопасности Японии?! Он что, в ларьке его купил?

– Не в ларьке. Не в ларьке! Судя по деньгам, которые мы за него заплатили, документ подлинный! Наверняка он в эту цену и свои расходы заложил. Ну, не может бумага столько стоить, сколько мы за нее отвалили! Не может! Если она не подлинная! Кроме того, подлинность Меморандума подтверждена экспертом.

– Каким экспертом? Кем?

– Макиным. Кем же еще? Он и участвовал в покупке непосредственно. Вы же знаете, я ни на каких иностранных языках не говорю. Поэтому все переговоры вел он в моем присутствии. То есть вел я, а он переводил.

Чекисты снова замолчали. Наконец Юдин продолжил:

– Есть два важнейших аргумента в пользу подлинности Меморандума.

– Какие же?

– Во-первых, одновременно со мной точно такой же документ приобрела наша резидентура в Шанхае.

– Японцы их оптом продавали?

– Не иронизируйте, Марейкис, не иронизируйте. Чревато. Вы лучше меня должны знать, что в самой Японии контрразведывательный режим настолько жестокий, что никакие нелегальные операции там невозможны. Нелегальных резидентур там нет, а наши дипломаты обложены столь же плотно, сколь и их – японские – здесь, в Москве. Поэтому то, что симпатизирующие первому социалистическому государству в мире японские круги хотят нам помочь, но могут сделать это только за границей, вполне естественно и подозрений вызывать не может. А то, что денег столько берут, – страхуются дополнительно, опасаются за жизни своих семей. У них там диктатура императора. Военный режим. Чуть что – голова с плеч. Это у нас тут все суды, следствия, доказательства, свидетельства. А там не забалуешь. Так что вполне вероятно, что японская сеть подпольщиков за границей одновременно искала выходы на советскую разведку и в Харбине, и в Шанхае. Где же еще?

– А второй аргумент?

– Арсений Тимофеевич, читайте газеты! В сентябре, пока вы по китайским чайным в Москве бегали, начался Маньчжурский инцидент. Чан Кайши отказался помочь Чжан Сюэляну. Фын разгромлен. Не сегодня завтра вся Маньчжурия будет захвачена японцами. Затем придет очередь Монголии, а там и мы на подходе. Все, абсолютно все, как написано в Меморандуме!

– Японская политика в Китае достаточно откровенна. Необязательно ссылаться на какой-то липовый документ, чтобы прогнозировать действия Квантунской армии.

– Не упрямствуйте, Арсений Тимофеевич. Лучше посмотрите правде в глаза. События развиваются в четком соответствии с Меморандумом. Нас ждет война с Японией. Возможно, в очень скором будущем. Я не удивлюсь, если наше правительство на днях опубликует Меморандум: мир должен знать о преступных замыслах японской военщины! И заслуга Макина, между прочим, в том, что он подтвердил подлинность этого документа. А мы, в свою очередь, предупредили партию и правительство! Не скажу, что это подвиг, но… награды зря не вручают.

– Главное, что мы не ввязались в эту войну… – задумчиво протянул Марейкис.

– Глупости. Как мы могли в нее ввязаться? Это их сугубо азиатские дела, к которым Советский Союз не имеет отношения. До поры до времени не имеет. А там – посмотрим! – оптимистично улыбнулся Юдин.

– Граждане! Очистить территорию! – со стороны площади на бульвар вышел наряд милиции в шинелях и зимних шлемах. – Очищаем территорию! Быстренько! Для вашей же безопасности!

– Что такое? Что происходит? – недовольно пробурчал Юдин, вытаскивая из бекеши и суя милиционеру под нос служебное удостоверение. Тот испуганно отшатнулся, козырнул:

– Виноват, товарищ следователь! Храм Христа сейчас взрывать будем! Вы бы отошли для безопасности, а?!

Завыла сирена. Пока чекисты поднимались обратно к Арбатским воротам, позади три раза предупредительно гукнула пушка. Спустя несколько минут раздался мощный взрыв. В домах по обеим сторонам бульвара задрожали стекла. Где-то что-то разбилось, залаяли собаки. Запричитала где-то рядом, зашлась в плаче женщина. Сзади ухнуло еще раз, заглушая и лай, и плач, и дребезжание стекол. Собеседники обернулись. Бабахнуло снова – особенно сильно, и за бульваром поднялось огромное облако пыли и снега. Рушили храм Христа Спасителя.