Ниндзя с Лубянки

– Что, мы в лесу, что ли? По следам в городе машину выслеживать – виданное ли дело! – забубнил шофер, медленно выезжая на Ленинградское шоссе и вглядываясь через стекло в неосвещенную дорогу, по которой, к несчастью, то и дело пробегали грузовики, разбивая в грязь остатки выпавшего днем мокрого снега.

Два человека в Петровском парке, в двухстах метрах от цыганской студии, проводили взглядом светлые пятна фар от чекистского «форда» и молча пошли по дорожке вглубь, туда, где было совсем сумрачно от старых деревьев и куда не добивал свет от театра и фонарей вокруг него.

– Темно, как в лесу, – первым заговорил японский атташе, – у вас тут волков нет?

– Уже нет, – с улыбкой ответил ему Чен, – на днях последнего отдали в зоосад.

– Вы шутите?

– Ни в коем случае. Вы не читаете московских газет? На днях на углу Разгуляя и Доброслободского переулка волк покусал прохожего, а потом и милиционера. Пришлось вызывать специалистов. Волка поймали зоологи и передали в зоопарк.

– Я не читаю московских газет, – совсем как шофер следившей за ним машины огрызнулся атташе. – Мне приходится читать слишком много прессы, как у вас говорят, союзного значения, чтобы получить хоть какое-то представление о том, что происходит в этом государстве. А вы мне предлагаете еще читать о столице страны, в которой белым днем ходят волки и нападают на полицию. Ужас!

– Волки – это странно, – снова мягко улыбнулся Чен. – Честно говоря, не знаю, откуда он взялся. И в газетах об этом как-то смутно пишут. Но вот то, что хулиганов и бандитов вечерами полно, это правда. Шанс встретить их, в том числе здесь, гораздо выше.

– Вы боитесь? – серьезно спросил его атташе.

– Нет, – продолжая улыбаться, ответил Чен, – не боюсь. Но это вполне реальная опасность. Обидно погибнуть за какие-нибудь наручные часы от ножа уличного разбойника, когда чувствуешь в себе силы и когда понимаешь, что живешь явно не для такой смерти.

– Да вы настоящий философ, Сакамото-сан! – впервые улыбнулся атташе. – Полковник Вакаса говорил мне, что даже в специальной школе Черного дракона вы многие проблемы решали с помощью ума и размышлений, а не силой мышц или силой воли!

– Хотите сказать, что это путь, недостойный самурая? – понимающе обернулся к нему Чен. – Я знаю. Я читал «Свитки, сокрытые в листве», но думаю, что у нас в Японии немногие люди способны правильно понять их.

– Вот как? Это интересно!

– Мой покойный учитель говорил, что старое дает нам уверенность, а новое ведет к победе. Старое в данном случае это считать, что раздумья – позор для самурая, что самурай должен действовать не мысля, просто потому, что единственное верное решение то, что он принимает первым, на основе интуиции. Я когда-то поступал только так, но со временем мои взгляды изменились. Теперь я думаю, что это порочный путь. Или, во всяком случае, это путь смерти.

– Как и всё бусидо! – воскликнул военный атташе с деланым трепетом. – Это наш путь!

– Да, но пути воина света и воина тени – не одно и то же. Правильно – действовать, руководствуясь первым импульсом интуиции. Но для того, чтобы интуиция не обманула, ее надо обучать, развивать, совершенствовать. Интуиция подвластна тренировке! Но это возможно только, если вы все время учитесь, все время думаете, размышляете. Тогда каждое принимаемое вами решение будет не только мгновенным, но и верным. Вот тогда вы достигнете уровня, когда старое будет давать вам уверенность, а новое поведет к победе!

– Браво! Я вижу достойного ученика великого наставника Сакамото! – атташе в восхищении изобразил даже, что он аплодирует маленькими ручками в кожаных перчатках: настоящие овации в ночном парке были, конечно, неуместны. – Вакаса рассказывал мне, что вы и Ода-сан были лучшими не только в борьбе (он, кстати, рассказывал мне о ваших фантастических способностях в спринте), но и в математике, и в химии.

– В какой химии? – удивленно глянул на него Чен. – Вы ведь тоже учились там. Нам не преподавали химию.

– Я имею в виду занятия по составлению лекарственных смесей. Лекарства от смерти и лекарства от жизни.

– Ах, это! – усмехнулся Чен. – Увы, нам не слишком многое рассказывали и объясняли. А уж в условиях советской Москвы единственное, о чем я иногда вспоминаю, так это дзагарасияку – порошок из отвара ядовитых косточек…

– Да-да, – перебил его атташе, – его очень важно правильно высушить и правильно применить! Симптомы – как при обыкновенной стенокардии, и способ применения очень простой – распылить перед врагом. Главное – самому не перепутать вдох с выдохом! – И оба собеседника несколько напряженно рассмеялись, думая каждый о своем.