Niro. Сборник рассказов.

И тут они врезались. Всех, кто был в салоне, нечеловеческая сила швырнула вперед; отсек внезапно стал короче, пилотская кабина надвинулась на Тихонова. Сергея ударило о кресло впереди него и подбросило к потолку. Но потолка уже не было; к этому времени «Боинг», оставшийся без крыльев и хвостового оперения, вылетел с другой стороны протараненного небоскреба с огромной прорехой в корпусе. Тихонова вышвырнуло в нее, и он увидел все со стороны — как пылает моментально вспыхнувший Всемирный Торговый центр, как разлетаются во все стороны тающие от огня куски самолета, как летят вниз фигурки людей, выброшенные из окон взрывом. А потом он полетел вслед за ними…

Тихонов пытался унять сердцебиение, и не мог. Перед ним лежала женщина с лапаротомным разрезом; зажимы, окружавшие рану, ярко блестели, отражая свет бестеневой лампы. Глаза хирурга впились в рану; все стало ясно и просто.

— Поднимите повыше, — коротко бросил он ассистенту, держащему крючки. — Готовимся шить…

Держа в руках иглодержатель с шелковой лигатурой, он вспомнил свое падение с высоты в четыреста метров.

Когда страх заслонил от Сергея весь мир, внезапно исчез сильный свистящий шум ветра и раздался мягкий голос — словно кто–то, пролетая мимо Тихонова, решил с ним заговорить.

— Ты не один… Девочка останется жива…

И тогда Тихонов увидел, как где–то невообразимо далеко восходит на свой эшафот «Некрос», чтобы в очередной раз умереть. И закричал — что–то невразумительное, во весь голос. А потом раскинул руки, словно Икар, и так и долетел до земли — радуясь жизни…

THE END.

Тайна исповеди

Морган Кант опоздал на ужин. Обычно он приходил в Зал Питания вовремя, но сегодня его отвлекла внеплановая работа — капитан требовал кое–что изменить в программе входа в атмосферу, пришлось остаться и вместе со штурманом изучать те черновые наброски золотым «Паркером», которые сам кэп называл полностью законченным планом. Работа заняла не так много времени, но к приходу Моргана из Зала ушли уже практически все — только возле выхода за круглым столом сидел корабельный капеллан (из новых, прибывший с последней Волной); его окружали пятеро молодых человек из группы геологоразведки, с большим вулканом на спине у каждого.

Капеллан, Кристофер Марч, забыв о каше, остывающей на тарелке, что–то увлеченно рассказывал своим слушателям (те, правда, жевать не забывали, но их тела были напряжены — каждое слово Марча было для них в диковинку, это чувствовалось по их позам). Морган не стал прислушиваться, посчитав это неприличным, отошел в дальний конец Зала и стал ждать официанта.

Тот подкатил достаточно быстро — рядом с Кантом остановился поднос, свободно парящий в воздухе, с прицепленным к нему небольшим экранчиком. Выбрав из строк, медленно проплывающих на экране, необходимое, Морган ткнул в них пальцем, поочередно выбирая; поднос коротко пикнул и отъехал в сторону.

Кант оперся на стол грудью, сложил перед собой руки и задумался. Мысли мчались в его голове рваной чередой — то о матери, оставшейся за десятки световых лет, то о предстоящей через шесть недель посадке на Британику, то о собственной душе, потерянной где–то в глубине Вселенной много лет назад. Его взгляд невольно переместился туда, где проповедовал Марч.

Капеллану было около шестидесяти лет, седые волосы покрывали его голову; лицо с проникновенными глазами, способными открыть, будто штопор, любой замок, запирающий сердце, было сегодня напряженным, взгляд — тяжелым, речи медленными и взвешенными. До Моргана слова не долетали, по движениям губ он читать не мог, приходилось просто смотреть на происходящее и искренне завидовать тем парням, что слушал сейчас Слово Божье.

Подойти к капеллану сам Кант вряд ли бы решился — у него на многие воззрения Кристофера Марча были свои собственные взгляды. Он просто смотрел издалека, даже не пытаясь угадать содержание беседы. И вдруг Марч указал на один из голографических портретов, парящих над центром Зала.

Кант машинально поднял глаза вверх — несмотря на то, что знал лица всех людей, сияющих вечно розовым светом в высоте — Гордона Брасса, первого капитана «Вирджинии»; Тима Лайфуса, её первого навигатора… И отца Джереми. Мало кто помнил его имя и фамилию, он так и вошел в экипаж «Вирджинии» — её первый капеллан, отец Джереми, и все.

Кант почувствовал, как по коже спины пробежали мурашки от взгляда теплых, добрых, окруженных морщинками глаз отца Джереми; довольно неприятно было видеть сквозь голову священника потолок Зала, но очень скоро это ощущение прошло. Лицо обрело реальные черты, потеряло всякую голографическую проницаемость. Морган не мог оторвать от него глаз. Заныл рубец справа на шее — там, где туго и горячо пульсировала сонная артерия.

— …Его канонизировали, дети мои! — услышал Кант голос Марча. Священник повысил тембр разговора, сделав Моргана его невольным участником. — Если бы вы знали, какой смертью погибали ваши духовные наставники — вы бы так бездумно не проводили свои дни в праздности!