Niro. Сборник рассказов.

Не надо никаких необитаемых островов. Мы станем ловить диких коз и, захлебываясь хлещущей из яремных вен кровью, жрать их прямо посреди Лондона, Нью–Йорка и Сиднея. Кто–то раньше, кто–то позже. ХУЖЕ ВСЕГО ТО, ЧТО КТО–ТО ЗАНЯТ ЭТИМ УЖЕ ДАВНО.

Черт возьми, ну почему никто до сих пор не спросил меня: «Откуда все это? На основании чего рождаются такие пессимистические прогнозы, граничащие с сюрреализмом? Кто ты, mother fucker?»

Я хочу дать вам совет. Зайдите на любой новостной сайт и почитайте заголовки за последние пару дней. Только заголовки. Не лезьте по ссылкам дальше. Прочитали?

Господа, ПЕРЕД ВАМИ ПОРТРЕТ НАШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Вот теперь пришло время поговорить и обо мне.

2.

Когда–то я был одним из вас. У меня было имя, фамилия, работа, семья, машина, хобби, и еще много всего такого, что делает нас похожими друг на друга. Я был порядочным семьянином, ответственным работником, не нарушал правил дорожного движения (да и вообще не имел проблем с законом), выгуливал свою собаку, мечтал о том, как жена родит мне сына и периодически проводил время за компьютером. Он был для меня источником денег и развлечений, за ним я работал, мечтал, размышлял, планировал… Я не очень отличался от своих соседей, друзей и коллег. Конечно, у каждого из нас есть свой скелет в шкафу, но я, как это лживо не прозвучит, почему–то никогда не мог вспомнить — в каком же из шкафов моей памяти хранится этот самый скелет. Судя по всему, я относился к тому меньшинству, которое либо счастливо избежало своих скелетов, либо не менее счастливо о них забыло.

Два года назад все изменилось. Все. Вся жизнь, что была «до», перестала существовать.

Знаете, есть вещи, о которых никогда не думаешь. То есть ты всегда уверен в обратном. Ты абсолютно точно знаешь, что не попадешь под машину; само собой, самолет, в котором ты полетишь, не упадет; цирроз печени поразит твоего соседа; вокруг тебя не может быть террористов, снайперов, серийных убийц, открытых люков и оголенных проводов. И когда случается что–нибудь из приведенного списка катастроф, большинство людей теряет стимул к жизни; сколько людей в подобных ситуациях превратилось в алкоголиков и наркоманов, лишилось работы и дома. Я — не исключение.

Два года назад я вышел из подъезда собственного дома, остановился на крыльце, порадовался нежной теплоте весеннего солнца, еще раз дал себе слово бросить курить, представил, как нежится сейчас в постели моя жена — и шагнул из–под козырька. Через мгновенье пуля, выпущенная из снайперской винтовки, сделанной по индивидуальному заказу, вонзилась мне в голову.

То, что вы сейчас слушаете меня — не моя заслуга; скорее, это халатность снайпера. Имея такую оптику, какая стояла в тот день на винтовке, можно было на спор попасть мне в ноздрю. По неизвестной причине пуля попала мне в левую височную долю — хотя должна была вынести мозги в количестве полутора килограммов, прострелив голову насквозь.

Скажу вам сразу — это крайне неприятно. Когда некая невидимая сила останавливает тебя и отправляет на пару метров назад со скоростью пассажирского поезда — это, стоит заметить, непередаваемые ощущения. Но не будем заострять на этом внимание.

Итак, выстрел был сделан. Как потом установит следствие, снайпер в тот день ошибся дважды — когда мне, пришедшему в сознание в реанимации, показали фотографию моего соседа, проживающего тремя этажами выше и являющегося вице–президентом крупного банка, я вначале подумал, что это я сам; но потом, разглядев, что мужчина на фото зачесывает волосы в другую сторону, я понял все без лишних комментариев. Он ПЕРЕПУТАЛ. А потом еще и не попал.

Короче, я едва не стал жертвой заказного убийства. Почти две недели после операции я провел в реанимационном отделении; там же узнал, что пулю извлечь не удалось. Какие–то центры, жизненно важные, могли быть повреждены при попытке достать её из глубины мозга. Нейрохирург не отважился; а я был в том состоянии, что попросить об этом не мог. Да мне, честно сказать, было все равно.

На двенадцатый день, когда готовился мой перевод в общую палату, мне было назначено исследование, которое мой врач назвал «ядерно–магнитным резонансом». Достаточно прогрессивное словосочетание в наш век технических революций. Что вы подумали, если бы узнали, что это переориентация магнитных моментов атомных ядер? Вот и я — не понял ровным счетом ничего. А они просто хотели увидеть мои мозги с пулей на экране компа в трехмерном варианте.

Меня в кресле–каталке прикатили в рентген–отделение, помогли вскарабкаться на футуристического дизайна стол, где я, абсолютно голый, с неподдельным интересом ожидал чего–то необычного. Где–то вдалеке зашумели сервомоторы, на меня стало надвигаться сооружение, похожее на полуокружность, вращающееся вокруг меня; оно медленно ползло от ног к голове. Я внимательно следил за этим предметом, разглядев на внутренней его поверхности большое количество датчиков.

Приблизившись к моим плечам, эта штука замерла. Ко мне подошла медсестра, попросила снять нательный крестик и зажать его в кулак. Я подчинился. ЗАПОМНИТЕ ЭТОТ МОМЕНТ.