Niro. Сборник рассказов.

Тот клубок нервных клеток, опутавший пулю, каким–то непостижимым образом трансформировал негативную информацию, что несли в себе документы, на которые указывали «меченые» ссылки. Не сразу я научился отличать цвет сияния линка в зависимости от того, что за ним скрывается; не сразу научился планировать свой серфинг. Пока я не разобрался в том, что оранжевое сияние указывает на сексуальные преступления, голубое — на преступления против личности, салатовое — на явления расизма и шовинизма, пока я не выстроил для себя четкую схему этих отличий, я бездумно хватался за первую попавшуюся «агрессивную ссылку», пытаясь блокировать и её саму, и тот процесс, что она запускала в людях, прошедших по ней.

Очень скоро выяснилось, что некоторые проблемы я решал с минимальной затратой сил — например, форматирование винчестеров на порно–серверах. Другие же незримые схватки с потоками агрессивной информации решались с большим трудом (особенно проблемы религиозной нетерпимости — пару раз столкнувшись с тем, как на исламских сайтах, проповедавших джихад, мои магнитные бури наталкивались на противостояние всего мусульманского менталитета, я стал осторожнее и готовился к подобным воздействиям достаточно долго).

Мне кажется, что у вас может сложиться впечатление, будто я каким–то образом мог планировать свою «работу». Это не так. Я был зависим от нее на все двести процентов; я был подчинен ей и не мог от нее избавиться. Она покорила меня; но и я не оставался в долгу. Каждое мое погружение в Сеть наносило точный удар — а потом, лежа на полу возле компа и не имея сил подняться, я просил судьбу отнять у меня мой страшный дар. Я заглядывал в эту бездну и понимал, что уже не могу остановиться.

Иногда я мечтал о том, что «моя пуля» сможет явить мне обратную сторону Интернета — я смогу видеть ссылки, несущие исключительно положительную информацию, смогу получать от них некую подпитку моей расшатанной нервной системы, просто смогу продержаться на плаву хоть чуть–чуть дольше. Но ничего подобного не происходило. Оставалось надеяться на то, что все, что я делаю — некое божественное предназначение. И это стало еще одним этапом моей жизни.

Религия. Вера. Любовь к жизни и людям, которых защищал мой дар.

Я проникся этими составляющими; я хотел бы донести их до вас. Но смыслом моей жизни стала борьба с «уровнем агрессии». Я создал свой собственный «versus» — я и Сеть. Вы знаете, как порой бывает необходимо назвать все своими именами — чтобы после этого все цели были четко и однозначно обозначены.

ИНТЕРНЕТ — СУЩЕСТВО АГРЕССИВНОЕ.

С этого я начинал наш разговор. Я думаю, что теперь вы согласны со мной. Но это еще не окончание моего монолога.

Мне очень хочется верить в то, что где–то есть и другой полюс проблемы; что есть человек, подобный мне — но управляющий позитивной информацией, способной сделать человека чище, добрее, возвышеннее… Я пытался отправить ему некое подобие импульса, просящего о встрече — но, видимо, я не так хорошо умею распоряжаться своим «талантом»; ответа не было.

Не думайте, что у меня все так безоблачно — что каждый заход заканчивается отсечением еще одного щупальца у монстроподобного Интернета. Периодически и я терплю поражения; иногда они бывают очень жестокими. Интернет начал мстить мне. Он стал отчаянно сопротивляться. В такие дни у меня опускались руки.

Когда в небе над Америкой семеро астронавтов сгорели в «Колумбии», я напился. Вообще я редко это делаю, но тогда… Пришлось отдать должное Интернету, вытолкнувшему меня из центра НАСА при помощи какой–то защитной программы; я просто не успел войти в Сеть снова. Тогда я стал осторожнее, установил себе выделенную линию, чтобы не тратить время на дозвон — но и это не помогло мне; судя по всему, ответы Сети стали ожесточеннее, точнее; я вываливался из Интернета, не выполнив своей миссии, два раза из пяти. Высокий процент, учитывая последствия для организма.

Мне приходилось приспосабливаться. Это было что–то вроде мимикрии. Я маскировал свои атаки; иногда я специально просматривал несколько обычных ссылок вокруг одной «агрессивной», подготавливая себя к тому, что предстоит пережить, кликнув по ней. Можете сказать, что у меня паранойя; и я не смогу ничего ответить вам на это — я общался с Интернетом, как с живым, хотя понимал, что никаким разумом там и не пахнет.

Постепенно я пришел к выводу, что это перестало быть моим наказанием, превратившись в работу. Я ходил на эту работу ежедневно и проводил на ней нелимитированное время. Чтобы оплачивать свой трафик, я в течение часа в день собирал некую новостную ленту для сайта провайдера, за что имел анлимит по символической цене. Если бы не это, я давно бы продал с себя последние штаны — мои атаки непостижимым образом пропускали через сервер провайдера многомегабайтный трафик, несмотря на кратковременность воздействия.