Niro. Сборник рассказов.

Каждая секунда увеличивала расстояние между ним и женой священника, убегавшей по еще влажной от дождя траве; подол её юбки намок, отяжелел и каждый шаг давался с трудом. Под ноги все время попадались сломанные ветки, пеньки или корни деревьев; она часто спотыкалась, но все–таки бежала, бежала… Губы её беззвучно шептали слова молитвы: «Господи, что он творит… Он сам не знает, Господи, что делает. Прости ему все грехи, успокой его заблудшую душу… Пусть ему в жизни… Ах!..» — вскрикнула она, зацепившись за поваленное деревце и упала лицом в папоротник. Рыдания сотрясали её тело, пальцы скребли землю, и она продолжала шептать — прямо в грязь перед лицом: «Господи, ты же все видишь… Сделай так, чтобы в его душе расцвела весна, прости его… Пусть он простой солдат и слепо следует велению судьбы… Пусть будет весна… Весна…»

Но было начало сентября, и хотя никаких признаков осени еще не замечалось вокруг, она неотвратимо надвигалась. Законы природы не могли изменить ни плачущая в грязи слабая женщина, ни суровый кельтский воин, молча сидевший на пне, одной рукой поглаживая рукоять меча, а в другой бездумно теребя лесную лилию. Несколько лепестков её уже осыпалось в траву, но солдат не видел этого — в его душе, как и вокруг него, была осень. Мрачная, дождливая, с холодными ветрами и инеем на кончиках травинок, с первым снегом и замершими по утру лужицами, с улетающими на юг птицами и войной, пламя которой вечно теплилось в глубине ирландских лесов…

От рождения его готовили к стезе, которую много лет спустя назовут «солдат удачи». Он загонял в дальние уголки сознания душу и укреплял тело. Казалось, что это лучший способ жизни, который только можно было придумать. У него не было дома — места, куда приходишь после похода, и где тебя ждут. Стоит хоть раз в жизни столкнуться с одиночеством — и все летит к черту! И однажды он это понял. Понял, когда священник привел в поселение жену с гор. Именно эта женщина, чувствовал он, должна была ждать его у очага, к её ногам он будет приносить подарки, приобретенные правом сильного. Но она была чужой женой.

Будь он повспыльчивее, поглупее, он несомненно, убрал бы священника со своего пути — убил, отравил или сжег вместе с домом. Но в нем жили германские хладнокровие и богобоязнь. Он молча, сжав зубы, терпел; в боях стал ожесточеннее; чаще начал появляться на службах у священника — и не только потому, что там он мог видеть стоящую рядом с пастором красавицу жену, но и потому, что в боге было какое–то успокоение воспаленному разуму. Глядя перед собой в одну точку и слыша напевную речь священнослужителя, обещающего вечную жизнь и счастье, он уносился в мыслях далеко–далеко за горизонт и молился, молился…

Но однажды, через два года после того, как он впервые увидел чудесное создание, ставшее предметом его тайного поклонения, священник заболел. Очень тяжело и, как поговаривали знахари, неизлечимо. Видя, что болезнь затянулась, он решился. Он пришел в дом к слуге Господа якобы для того, чтобы навестить страждущего, но на самом деле… Отозвав ту, с кем всегда боялся встретиться взглядом, за угол дома, он срывающимся от волнения голосом попросил свидания. Она в испуге отшатнулась, но что–то в его глазах заставляло задуматься. Ухватившись рукой за стену, она успокоила свое дыхание, прочитала про себя короткую молитву и согласилась. «Ранним утром на поляне Ворона», — повторила она шепотом. Он кивнул и тихо скрылся в листве.

Встреча состоялась. Разговор вышел коротким — она очень боялась этого страшного солдата со взглядом попавшего в капкан волка. Сердце подсказывало ей, о чем будет идти речь, но такого пыла, с каким варвар–наемник говорил о своих чувствах, она просто не ожидала. Спокойно (как ей самой казалось) выслушав слова любви, она так же спокойно (то есть сильно дрожащим голосом) произнесла:

— Я люблю своего мужа…

— Но он же умрет! Сегодня, завтра, а может, он уже мертв! — закричал солдат, сжав до ломоты в пальцах рукоять меча. Этот крик вместе с жестом испугали её еще сильней, она вновь повторила ответ:

— Я люблю своего…

— К черту! Вы нужны мне, а ваш муж — покойник! Что мешает вам исчезнуть вместе со мной? Все уже готово к побегу…

Она закусила губу до боли:

— Наверное, то же, что и вам мешает спокойно жить — любовь…

Она не испытывала к нему сейчас никаких чувств, кроме страха. Этот страх подгонял её скорее закончить разговор и убежать отсюда. Дома больной муж, которому необходимо её присутствие… И в этот момент он схватил её за запястье.

Громкий вскрик непроизвольно вырвался из её уст. Она выдернула руку с такой силой, что заныло плечо. Не ожидая рывка, кельт упал на одно колено, на секунду потеряв её из вида. А когда поднял глаза, только колышущиеся ветки шиповника, сквозь которые она ринулась, позабыв о боли, напоминали ему о ней. Красноречивее уйти было нельзя. Он встал на колени и коснулся лбом влажной травы в том месте, где она примяла её своими ногами.