Niro. Сборник рассказов.

По лицу барона было видно, что его мозг захлестнуло водоворотом воспоминаний, хаосом, бурей событий многолетней давности — что–то случилось, по словам фон Герхардта, пять или шесть лет назад и в день свадьбы его дочери всплыло на поверхность. Каменский ждал.

Совершенно неожиданно он прислушался к своему собственному состоянию и понял, что он ждет — не так, как люди на остановке ждут троллейбуса — нетерпеливо, с руганью, ходьбой из стороны в сторону. Он ждал спокойно, ждал событие, которое обязательно свершится. ОН ЖДАЛ ИСПОВЕДИ. И она состоялась.

Барон, сжав в кулаке сверкающую пряжку ремня безопасности, глубоко вздохнул и заговорил — на этот раз своим настоящим, густым голосом, неторопливо, время от времени останавливаясь, чтобы собраться с мыслями и не пропустить чего–нибудь важного:

— Анне в тот год было четырнадцать лет. Почти четырнадцать. Меня отправили в Югославию восстанавливать разрушенную электростанцию. Я не горел желанием уезжать из России, пусть даже на время — в тот период я заканчивал разработку одного своего изобретения… Но, впрочем, это не важно.

Когда я прибыл в расположение войск ООН, мне сразу же выделили охрану и бригаду солдат–строителей, с которыми я должен был вместе работать. Взвод охраны возглавлял старший лейтенант Прегер. Казалось бы, в таком звании — и всего лишь командует взводом. Но это был, как я потом узнал, особый взвод, по старинке его можно было назвать комендантским — во время Второй Мировой войны такие подразделения охраняли командные пункты частей. Так и Прегер — его подчиненные все время кого–нибудь или что–нибудь охраняли — то это командующий армией, то колонна штабных машин… На ближайший месяц «персоной номер один» для них стал я. Солдаты взвода Вальтера Прегера следовали за мной всюду. — шел ли я из своего домика в офицерскую походную столовую, купался ли в озере, выезжал на восстановительные работы. Я до сих пор с благодарностью вспоминаю тех ребят, что были рядом со мной во время войны в Югославии — пару раз они вытащили меня из–под огня снайперов, да и тот случай, о котором речь впереди… Рядовые и сержанты были мне несравненно ближе, чем командир, который принимал их отчеты, рассыпал выговоры и благодарности, а со мной лично за целый месяц виделся лишь раз — в день моего прибытия. Поэтому я был удивлен, когда однажды встретил Прегера во время той самой поездки, которая круто изменила… Но не будем забегать вперед, обо всем по порядку.

Оказывается, до командования дошли сведения о том, что где–то на дороге к электростанции орудуют партизаны или диверсионные отряды. Вальтер получил приказ — не изменять привычного пути следования, усилить охрану и доставлять меня на ГЭС и обратно живым и невредимым, для чего лично возглавить конвой.

От лагеря до разрушенной электростанции ехать около двух часов. дорога напоминала мне Военно–Грузинскую, где я бывал в молодости — ездил по Лермонтовским местам. С одной стороны дороги, как и положено, обрыв, а с другой — крутой лесистый склон. Внизу шумит река, рядом — моторы автомобилей, двигались мы далеко не бесшумно… Вальтер будто почувствовал мое волнение (он сидел впереди меня рядом с водителем), обернулся и я увидел его арийскую улыбку. Наверное, он хотел меня приободрить, но добился обратного — у меня мурашки по спине забегали, я отвел взгляд и принялся всматриваться вглубь лесной чащи. Ехали мы уже около часа. Впервые меня сопровождали не только группа автоматчиков, но и две бронемашины — одна в голове, другая в хвосте колонны.

Вальтер о чем–то тихо переговаривался с водителем «джипа» сержантом Саттером, время от времени делал радиодоклады в штаб и, вероятно, уже совсем уверился в благополучном исходе нашего путешествия, когда началось…

Впереди что–то грохнуло, словно молотком ударили по металлу, по горам прокатилось эхо. «Джип» резко затормозил, я уткнулся носом в спинку переднего сиденья и первые несколько секунд ничего не видел. Будто бы из–под воды донеслось бульканье рации: «Доложите обстановку…», и я услышал абсолютно спокойный голос

Вальтера:

— Говорит «Орлан». Атакован на тринадцатой отметке неизвестными лицами. Имеются потери в личном составе и технике.

После этих слов я уже боялся высунуть нос из–за спасительного кресла, чтобы не видеть того, что Прегер с холодной рассудительностью военного назвал «потерями в личном составе и технике».

Передан автоматчикам приказ рассредоточиться и не пропускать террористов к дороге и «джипу», Вальтер что–то коротко сказал Саттеру, тот сдал назад и ближе к обрыву остановился. Вокруг нас трещали автоматы.

Я рискнул выглянуть из–за спинки и увидел, что на дороге метрах в сорока от нас лежит на боку броневик авангарда, пламя охватило те его колеса, что оказались сейчас внизу; из донного люка, обращенного к лесу, свисало по пояс безжизненное тело солдата в голубой форме. С другой стороны, из люка башни, кто–то тщетно пытался выбраться, размахивал руками и кричал — так громко, что было слышно даже у нас в машине. Я в ужасе закрыл глаза.