Niro. Сборник рассказов.

На сетчатку одного глаза проецировался сам объект, а на сетчатку второго — непрерывная цепь ассоциированных образов. Все дело было в их совпадении — при появлении сходства (программа определяла его более чем по сорока параметрам человеческого организма, которые изменялись при этом) управление передавалось боевому компьютеру. Но самое главное было не в этом — при появлении неизвестной цели компьютер особым образом подстегивал центры анализа и синтеза зрительной информации, позволяя человеку самостоятельно принять решение о принадлежности летательного аппарата, после чего полученный образ дополнял собой базу данных. Процент погрешности при этом был минимальным — всего несколько тысячных. Оставалось использовать возможности человека, выполняющего роль прицела, более активно — был создан костюм, который определял уверенность и готовность человека стрелять; находясь внутри этого эластичного облегающего костюма, человек превращался не только в прицел, он становился живым спусковым механизмом. Каждое шевеление его пальца, глубокий вдох, поворот головы — любое движение тела вызывало реакцию автоматики и подчиняло себе механизмы стрельбы и движения.

Конечно, существовали моменты, в которые просто невозможно было доверить ответственное решение человеку — и наоборот, не все мог компьютер. Система контролировала сама себя, пытаясь достигнуть внутри себя равновесия. По большому счету, роль человека сводилась все–таки не к тому, чтобы стрелять — скорее, наоборот, к тому, чтобы не допустить необратимых вещей типа стрельбы по пассажирским самолетам.

К испытанию новых видов вооружения были привлечены лучшие испытатели со всего мира. В их числе оказался и полковник Кузнецов, тогда еще имевший вместо трех звезд на погонах всего одну. Поначалу все казалось ему чересчур сложным, запутанным — уставали глаза, к вечеру кружилась голова, стало прыгать артериальное давление (все это было побочными явлениями от бликовых устройств, проецирующих прицел — достаточно быстро были изобретены успокаивающие вещества, не влияющие на скорость реакции, и об этой проблеме забыли).

Постепенно он втянулся. Поначалу стал показывать хорошие результаты в стрельбе, потом соревновался в скорости с компьютером, угадывая новые цели; его привлекали тестировать «начинку» танков, артиллерии, штурмовиков, передвижных зенитных комплексов. В «русском звене» программы «Защитники неба» Кузнецов, мгновенно взлетевший по служебной лестнице за свои успехи, считался едва ли не самым лучшим. Его результаты достигали самых высоких цифр, время от времени он привлекался к патрулированию Сибирского сектора в ожидании прогнозируемых нападений аморфов и сбил несколько их боевых катеров. Но основные его успехи были, конечно же, на полигоне.

Техника, прошедшая через его руки, практически всегда уходила в серийное производство — либо шла в «корзину». К его мнению прислушивались программисты, изготовители вооружения, производители прицелов, организаторы оборонных рубежей и обыкновенные солдаты, участвующие в обслуживании высокоинтеллектуальной техники. Его авторитет вырос до недосягаемых вершин — и лишь смерть сына заставила его изменить свои взгляды на войну.

Та невообразимая усталость, которая обрушилась на него, заполняя пустоту в сердце, подстегнула его стать более точным, более внимательным, более требовательным к себе. Работа стала смыслом его жизни — он хотел каждым своим движением, взглядом, выстрелом приблизить конец войны. Кузнецов возложил на себе миссию мести — и нес её знамя, гордо подняв голову. Призрак сына время от времени всплывал перед его расчерченными на прицельные сетки глазами…

* * * * *

Надевание костюма требовало определенных навыков, которыми Кузнецов обладал уже на уровне автоматизма. Самым сложным было совместить на внутренностях костюма метки сенсоров с датчиками, внедренными непосредственно под кожу. Два раза в год испытатели проходили медицинское обследование на предмет миграции датчиков — инородные тела в теле человека, как бы наука не старалась сделать их максимально родственными каждому офицеру в отдельности, время от времени могли быть исторгнутыми наружу; организмы людей под руководством медиков потихоньку смирялись с тем, что где–то внутри находятся маленькие квадратики из сверхпроводника, призванные доводить до контрольной аппаратуры параметры человеческого тела.